– Думаю, я знаю почему. Вообще-то я нашла моего брата.

– Что? Где?

– Ну, не совсем нашла. Он написал слезливое письмо и уплыл. На торговом судне, идущем в Восточный Сераф.

– И не сказал вам об этом?

– Он… Он прислал мне сообщение. Из последнего порта, где они пришвартовались перед тем, как отправиться за море.

– Как чертовски подло, что он заставил вас так тревожиться. Какой отвратительный поступок!

– Пожалуйста, не надо, – прервала я его. – Он все еще мой брат.

Моя история сделала Кристоса повесой, но я не хотела слышать другие эпитеты герцога.

– Он знал, что я обижусь, поэтому уплыл и позже написал мне письмо.

Это была плохая ложь, но сработала она довольно успешно. Теодор не унимался.

– Если бы ваш брат стоял сейчас здесь, передо мной, я дал бы ему между глаз, чтобы он не беспокоил вас в следующий раз.

Неожиданно для себя самой я едва не заплакала. Теодор заметил это и смягчился.

– Я не хотел…

– Нет, все нормально, – ответила я. – Это было…

– Могу представить, – сказал он, ловя мою руку.

Наши взгляды встретились. Он повел меня в зал. Последние тонкие лучи бледного зимнего заката расползались по ковру – слишком скупые, чтобы дарить тепло. Герцог взял меня за талию и поцеловал мою руку. Не в формальном приветствии, а прижав теплые губы к моей ладони.

– Вы так красивы, когда плачете. Но я не хочу, чтобы вы плакали и дальше. Для меня это ужасная головоломка.

К своему удивлению, я засмеялась. Мы присоединились к другим гостям в гостиной. Теодор занял кресло рядом с моим и вежливо расспросил Паулину о вечеринке, которую она проводила на прошлой неделе. Затем вошла темноволосая женщина, которую я не встречала раньше, но тут же узнала по незавершенному портрету. Принцесса Аннетт. Виола схватила ее руку и одарила нежными объятиями.

Я всегда считала, что мир дворян был легкомысленным. Но мне не хотелось прощаться с уважаемыми людьми из-за каких-то разговоров об организованных браках. Я тоже задумывалась о замужестве – во всяком случае, не отказалась бы от хорошего шанса. Интересно, примет ли Кристос человеческую сторону тех, кого он ругал.

Словно прочитав мои мысли, Ниа завела беседу на неудобную для меня тему.

– Вы слышали последние новости о Красных колпаках? – спросила она.

Ее карие глаза казались огромными в свете свечей.

– Говорят, что солдат вызывали трижды за эту неделю, – покачав головой, сказала принцесса Аннетт. – И каждый раз для разгона бунтовщиков.

Как будто это ее беспокоило.

Возможно, и беспокоило, вдруг осознала я. Неужели король, королева и их дети не чувствовали ответственности за страну и столицу?

– Хорошо, что никого не застрелили.

– Я думаю, смысл тут ясен, – произнесла Виола, наливая бокалы вина для Аннетт и Теодора. – Привлечение солдат не разубеждает протестующих.

– Я сказала бы, что оно, наоборот, поощряет их, – подытожила Паулина.

Она выудила из кармана веер средних размеров и, открыв его, принялась обмахиваться, словно желая скрыть свое нервозное сердцебиение.

– Говорят, что Каменный замок почти полон. Однако солдаты так и не нашли зачинщиков революции.

Аннетт нахмурилась. Уголки ее подведенных кармином губ опустились вниз. Она была удивительно красивой: темноволосая и с белоснежной кожей. Я попыталась понять, улучшила ли Виола ее вид на портрете, и заметила, что она верно отобразила все черты лица. Мое уважение к художественному навыку Виолы возросло.

– Аресты были астрономических масштабов.

Виола кивнула.

– Это не должно пошатнуть мою уверенность, но… Тюрьма набита почти битком. Офицеры допрашивают людей – сотню за сотней. Речь идет об их лидерах, и никто не дает никаких показаний.

– Никаких? – с удивлением повторила я, затем смущенно погрузилась в кресло.

– Имена, которые получил отец, оказались почти бесполезными. Докеры и плотники, передававшие сообщения руководителей, какой-то писатель…

Я и глазом не моргнула. Она говорила о Кристосе.

– Никто из них не мог управлять подготовкой к революции.

Неужели это правда? – с изумлением подумала я. Лорд Ключей допросил плотников и рабочих из доков, но не нашел их руководителей? Возможно, кто-то назвал ему имена Нико и Джека, однако он отверг их способности.

– Они узнали, кто печатает эти буклеты? – спросила Паулина. – Я думаю, что будет полезно их арестовать.

Это предложение вызвало у Теодора некоторое смущение.

– Мы никогда не вводили цензуру на книги и памфлеты, – сказал он. – Даже когда десять лет назад тот художник… как его имя… из-за полового бессилия мазал злобные и нелестные гравюры на короля.

– Барнард, – подтвердила Аннетт. – Его звали Барнард. И да, не в нашей традиции закрывать типографии – не важно, насколько обидные материалы там готовят.

Та манера, с которой принцесса поджала губы, заставила меня подумать об одном: она верила, что пора кончать с этой традицией.

– В любом случае это нелицензированная типография. Кто-то где-то печатает тишком – в сарае или в подвале.

Паулина вздохнула.

– Не стоит принимать крайние меры. Рабочие недовольны своей зарплатой. А зима пришла рано. Иначе не было бы уличных протестов и тому подобного, верно?

– Мы все знаем, что за этим стоит какая-то фигура. – Аннетт посмотрела на край бокала. – Во дворце уже стало вдвое больше гвардейцев, а солдат из провинций перевели на военные базы недалеко от столицы.

Она методично и медленно вращала ножку бокала.

– А мудро ли это? – произнесла Паулина. – С военной точки зрения.

Виола взяла бокал Аннетт и поставила его на стол.

– Каждый порт имеет свой гарнизон, поэтому нам не о чем тревожиться. Ничто не помешает нашей торговле. Мы же не ожидаем международной агрессии?

В ответ на ее дразнящую улыбку Теодор пожал плечами.

– Разведка докладывает, что жители Квайсета – точнее, некоторые дома квайсов – симпатизируют Красным колпакам. Настолько симпатизируют, что присылают им деньги. И возможно, большие.

Он опустил взгляд, скромно разглядывая узорчатые пряжки своих башмаков.

– Возможно, некоторые дома Квайсета поставляют оружие, – добавил герцог. – Скоро эта новость разойдется среди знати и простых людей. Тогда мы сможем обнародовать данные нашей разведки, и Совет решит, что делать в случае революции. Пока же донесения разведки так засекречены, что нам непонятно, говорят ли они действительно о ружьях или о брюкве.

Виола поджала губы, словно съела что-то кислое.

– Вряд ли новости о том, что патриции вмешиваются во внутренние дела Галатии, пойдут на пользу торговле и инвестициям. Значит, их религиозные дома тоже замешаны. Вы отлично знаете, что у них больше средств, чем у патрициев. Но не вся страна выступает против Галатии.

– Если Квайсету выгодно, он не замечает, что делают его приграничные патриции, – возразил Теодор. – Совет решил настоять, чтобы эта страна вела себя честно по отношению к своим союзникам.

– Квайсы всегда задевали нас, когда могли, – сказала Аннетт. – Они хотят возобновить дискуссии о приграничных спорах. Игнорирование их является наилучшей тактикой.

Я не имела понятия, на что она ссылалась, но остальные гости дружно закивали в знак согласия.

– Все же соответствующие лица и фонды квайсетских патрициев предполагают, что революция в Галатии набирает обороты, – произнесла Виола, выражая вслух общее мнение.

Я подумала о том же самом, когда несколько недель назад Джек рассказал мне о планах Пьорда.

– Значит, они установили связь с