– А вы не выходили замуж? – спросила я осторожно, раскладывая булавки, измерительную ленту и блокнот.

Я расположила их в аккуратный ряд. Виола улыбнулась, глядя на мои скрупулезные приготовления.

– У меня снисходительный отец, а мать умерла много лет назад. И только матери, великие дипломаты супружеского мира, принуждают дочерей к таким вещам.

Я не знала, что сказать. Простыми людьми никто не дирижировал. Они встречались друг с другом и влюблялись, как Кристос и Пенни. Я, например, избежала этой ошибки, а Виола уклонилась от политических махинаций, которые могли бы принудить ее к браку. В этом отношении мы походили друг на друга – обе намеренно избегали брака и держались своего выбора, чего бы оно ни стоило.

– Опять же, я не претендую на трон, – добавила Виола. – Аннетт торопится родить наследника, который в случае смерти ее отца станет королем. Ее мать дала мужу только троих дочерей.

Кислое лицо Виолы напомнило мне, что Пьорд – скорее рано, чем поздно – собирался повлиять на вопрос наследия.

– Глупое правило, что дочери не могут наследовать трон. Посмотрите на Объединенные Штаты. Принцессы имеют такие же права наследования, что и принцы. Но здесь все иначе: либо Аннетт производит наследника, либо трон переходит к Дому брата короля. Никто не думает о принце Вестланда. Трон передается от отца к сыну. И нам повезет, если мы избежим путаницы с регентом – если у Аннетт будет сын.

Ее тон предполагал, что в долгой истории Галатии простые правила преемственности власти решили бы кучу проблем. Я решила не показывать свое невежество в истории и вместо этого вытащила муслиновую подкладку платья.

– Вот, посмотрите. Вам нравится?

Виола взглянула на незавершенный портрет и горько вздохнула.

Я была довольна. Подкладка подходила идеально. Мне оставалось лишь слегка подогнать проймы рукавов под узкие плечи Виолы. Леди Сноумонт повернулась к зеркалу, одобрительно мне кивнув.

– Красивый фасон. Я уже вижу, что оно будет совершенным. Такие элегантные линии.

– Спасибо, – сказала я, воткнув пару булавок в переделываемую часть.

– Вы можете остаться, – импульсивно произнесла она. – На весь вечер. Будет карточная вечеринка. Ко мне придут только близкие подруги.

Она передала платье обратно мне.

– И друзья. Включая Теодора.

При упоминании Теодора мое дыхание приостановилось, и незнакомая легкость прокралась в грудь. Я так долго избегала брака, что забыла о приятностях ухаживания. Мне захотелось прочитать мысли Виолы, но она повернулась и начала поправлять прическу перед маленьким зеркалом.

– Я не одета для званого вечера, – возразила я не совсем искренне.

– Тогда ступайте домой и возвращайтесь. Или одолжите что-нибудь у меня!

Поймав мою руку, она потянула меня к гардеробу.

– Это все не на мой рост, – сказала я, сравнивая узкую спину и хрупкую фигуру Виолы со своими широкими плечами и большим бюстом.

– Чепуха. Вам подойдет вот это… Или нет… вот это.

Она убрала в сторону пурпурную обертку и вытащила из шкафа нечто ажурное и небесно-голубое. Это было платье в стиле сорочки: с присборенным лифом, талией и рукавами. Оно могло подойти любой женщине.

– Я не могу просить у вас одежду.

Интереса ради я пощупала край широкого рукава. Он был мастерски сделан.

Виола повесила платье на дверь гардероба.

– Перестаньте воспринимать мои жесты как милость. – Она приподняла изящные брови. – На самом деле это не так.

– Я в положении попрошайки. Беру в долг ваше платье.

– Я видела вашу одежду. Она лучше, чем у многих моих подруг.

– Ладно, беру, – сказала я, сбрасывая жакет и принимая платье. – Оно вполне соответствует официальному вечеру.

Я втиснулась в бледно-голубой шелк и застегнула маленькие крючки. Виола поджала губы, наблюдая за переодеванием.

– А что, после тяжелого рабочего дня вы просто идете домой? Сидите там и шьете дальше?

– Да, почти всегда.

Я пригладила юбку платья. Должна признать, оно было красивым. Я поймала свое отражение в зеркале.

– Мой брат ходит в кафе и таверны. Иногда я составляю ему компанию, но…

Я замолчала, не закончив. Даже до исчезновения Кристоса все эти разговоры о революции под крепкий эль раздражали меня. Не нужно было упоминать об этом здесь.

– Не очень хорошие места для вечерних нарядов, – согласилась Виола. – Нам нужно вытаскивать вас почаще в салон. Художницам необходимо вдохновение.

Я не стала спорить, хотя и гадала для забавы, что Виола думала о простых людях. Мы довольствовались маслом для лампы и несколькими свечами в месяц, а это было не то освещение, которое требовалось для развлечения. Между знатью и простолюдинами пролегла непреодолимая дистанция. Но вряд ли такие заботы затмевали ум Виолы.

– Сегодня вечером я удерживаю вас не только по корыстным причинам, – призналась Виола. – Меня попросил об этом Теодор. Я не могла отказать одному из старых друзей.

Она достала из бумажной коробки, стоявшей на ее туалетном столике, изящное ожерелье из цитринов.

– Они идеально подходят к этому платью и под вашу комплекцию.

Я отмахнулась, но она настояла.

– Не знаю, что вы сделали с ним, но сейчас он в лучшем настроении, чем за прошлые несколько месяцев. Даже с тех пор, как его отец начал договариваться о женитьбе на одной из принцесс Объединенных Штатов… Я же говорила вам, что ожерелье будет выглядеть великолепно! Вы только посмотрите!

Я не могла избавиться от слов, которые эхом звучали в моих ушах. Конечно, мне было известно, что любой роман с Теодором был бы краток. Когда дело доходило до любви, краткость была необходима для особы в моем положении. И все же я почувствовала болезненный укол при мысли о расставании.

Встряхнув головой, я увидела отблески, танцевавшие на ожерелье. Будет лучше, если герцог начнет избегать меня. Пьорд следил за мной, и Теодор мог стать его целью. Я улыбнулась своему отражению в зеркале Виолы. Сейчас мне хотелось насладиться компанией Теодора, а потом пусть он уйдет – вот так просто.