На соседней полосе 18R совершил посадку рейс «Бритиш Аэро» и как раз выруливал к своему гейту. Сотрудники аэропорта, косясь на «беспорядок», устроенный рухнувшим авиакрылом, быстро и четко готовили телетрап, один из них плоским джойстиком регулировал длину, ширину и закругленность, подгоняя его под тип самолета. Пара минут — и трап плотно «присосался» к передней двери. Она отъехала, и показались первые пассажиры. В то же время с другой стороны борта началась выгрузка багажа.
Силой или лаской? Хм… Сколько у нее наличных? Около сотни. Должно хватить, особенно, если к ласке добавить чуть-чуть, самую капельку — угрозы. Колибри аккуратно бросила плед на бортик и пружинистой походкой направилась к багажному трапу английского самолета.
Еще через четверть часа, облаченная в форменный комбинезон подсобного рабочего аэропорта, пройдя сквозь полицейский кордон как хорошо прогретый нож сквозь кусок сливочного масла, она, наконец, обрела вожделенный контейнер. И застыла в полнейшем недоумении. К которому, однако, примешивалась изрядная доля восхищения.
Крыса не задохнулся, не спятил от страха, не покалечился. Он сделал нечто более радикальное.
Он смылся!!!
— Агент Колибри вышла на связь.
— Она жива? Это отличная новость. А контейнер?
— Пуст.
— Сбежал?!!
— Забавно, что ты сразу предположил именно это. Агент Колибри переживала, что он со страху помрет или рассудком двинется.
— Крыса? Двинется?! Колибри не видела результатов его тестирования на психологическую устойчивость. Это нечто. Скорее барельеф «Слава героям!» двинется. Парень мог бы заниматься пятимерной математикой или торсионными полями — у него абсолютно раскованный мозг и редкое душевное равновесие.
— В таком случае, зачем он нам?
— Хороший вопрос. А чтобы не достался врагу! Шутки в сторону, Леди. Перед нами серьезная задача. Как ловить будем?
— Руками.
— Чужими, конечно?
— Конечно. Из аэропорта ему не уйти, после катастрофы режим безопасности там усилен на порядок. Но мы еще позаботимся о том, чтобы каждый полицейский, каждый служащий: официант или уборщик высматривали именно его.
— Не слишком сурово? Могут ведь и пристрелить при задержании.
— Это Голландия. Там редко стреляют.
— Но случается…
— Я не понимаю, ты хочешь выполнить задание или выиграть пари?
— Ты меня сделала. Командуй. Я буду послушным мальчиком.
Мимо меня прошла пара полицейских с собакой. Собака повела носом и взглянула в мою сторону настороженно, но с пониманием. Видимо, от меня все же потягивало адреналином. Но адреналином сегодня пахло от многих: не каждый день с неба падает большой самолет и превращается в лепешку от удара. Не каждый день небо так отчетливо пахнет смертью.
…Вам когда-нибудь случалось просыпаться в гробу? И не надо! Нет, по поводу самого гроба ничего плохого не скажу. Даже если пообещают заплатить по сотне за всякую мало-мальски обоснованную претензию, хрен я разбогатею. Гроб был довольно просторный, при необходимости я мог бы перевернуться на бок и даже на живот. Под спину мне кто-то (юная Одри Хепберн?) озаботился подсунуть удобный ортопедический матрасик. Естественно, ни о какой нехватке кислорода не могло быть и речи, ящик прекрасно проветривался. Из чего я вывел вполне логичное заключения, что нужен им живым, здоровым и по возможности не сильно рассерженным. Кому «им»? Вот это вопрос, на который дедукция пока ответа не давала.
Пол тихо, почти незаметно вибрировал. Уши немного заложило. Похоже, я в самолете. А судя по температуре воздуха — в отделении для багажа. Без паспорта, без визы, без денег… Несет меня лиса за синие леса, за высокие горы. Котик, братик, помоги! Чебурашка в ящике с апельсинами…
Мне пришлось срочно зажать рот ладонью, чтобы не рассмеяться в голос и не демаскировать себя. Неведомые похитители оказали мне отличную услугу, выдернув из под носа Папы Монсальви. Я мозги вывихнул, пытаясь спланировать побег из Дубая — а тут все на готово, на блюдечке с голубой каемочкой. Спасибо, родненькие вы мои! Век не забуду. Только вот встречаться с вами мне, пожалуй, не хочется. Может быть, как-нибудь в другой раз?
Моя чудесная пилка все еще была при мне, так что замки на ящике я спилил за шесть с половиной минут. Почему так долго? Потому что второй пришлось пилить ногой. Левой. Вы когда-нибудь ногами замок пилили? Уверяю вас, это не так легко, даже если инструмент подходящий и определенный опыт имеется. Ну, жить захочешь, еще не так раскорячишься.
Я аккуратно, стараясь не шуметь, сдвинул крышку гроба… Ну ладно, к черту готические аналогии — просто ящика, и попытался вылезти. Не смотря на то, что багажное отделение здесь отапливалось, я изрядно замерз: топили тут куда скромнее, чем в салоне. Ящик, из-за веса, поставили вниз, так что выполз я прямо на пол. По обе стороны до самого потолка: контейнеры, контейнеры, контейнеры… Самая разная кладь: детская коляска, контрабас. Из специальной клетки на меня с легким интересом глянула черная спокойная псина — лабрадор. Я улыбнулся ей, она кивнула мне. В общем, познакомились. А что, летим вместе, вдвоем веселее.
Судя по размерам отделения, самолет был мощным. А летел… Опа! Судя по большинству наклеек на багаже, самолет летел в США. В Калифорнию. Я с размаху сел на пол, пятая точка протестующее взвыла.
— Собака, — прошептал я, улыбаясь во весь рот, — дорогая моя собака, мы летим к океану. Ура!
Лабрадор дернул губой. Тоже улыбнулся?
Внезапно самолет мощно встряхнуло, он качнулся, контейнеры заскрипели в креплениях. Я со страхом посмотрел наверх, представив, что сейчас вся эта масса рухнет мне на голову. Собака вскочила и несколько раз тревожно гавкнула.
И тут самолет завалило на одно крыло. Меня швырнуло на дюралевую стойку, я едва успел отклониться и приложился не позвоночником, а бедром.
Что случилось? Влипли в грозу? Отказ двигателя? Ничего не понимаю в самолетах, но тут не нужен был диплом инженера, чтобы понять, что мы в большой и глубокой… хм… беде.
Самолет трясло, как в лихорадке. Было понятно, что большая птица из последних сил борется за жизнь. А еще — что поединок этот наш крылатый друг проигрывает. Стойки вибрировали, одна из них погнулась, болты со звоном вылетели и впечатались в противоположную стену, и несколько контейнеров ссыпались на пол.
Я торопливо подскочил к скулящему лабрадору, попробовал открыть контейнер, но замок заклинило.
— Сейчас, приятель, — хрипло выдохнул я, — потерпи.
И, дернув как следует, оторвал дверцу.
Собака черным вихрем метнулась наружу, чуть не размазав меня по полу. Я вжался в небольшую нишу между креплениями, уперся спиной и ногами.
— Собака, — посвистел я, — иди сюда. Давай, приятель.
Лабрадор, косясь на пляшущий в креплениях багаж, на животе подполз ко мне и забился в угол. Я тихонько заговорил с ним, пытаясь успокоить и чувствуя, как пес вздрагивает. В этот момент самолет снова
