Улыбнувшись, Лёля встает и, сказав я сейчас, выходит в коридор. Дверь в ванную заперта, приходится даже постучаться, чтобы какая-то парочка – Лёля так и знала! – освободила место. Макияж в самом деле пора освежить: как ни спеши, на это уйдет минут пять, если не десять. Лёля уже немножко нервничает, что ее нет так долго, – а вдруг Илья подумает, что она попросту сбежала? Выйдя из ванной, бежит в комнату и буквально налетает на Илью – тот направляется в прихожую.

– Ой, ты уже уходишь?

Вид у Ильи немного смущенный.

– Ну, я только на минутку заскочил… – говорит он как-то неуверенно.

– Ой, как жалко, – щебечет Лёля и, все-таки собравшись с силами, прибавляет: – А запишешь мой телефон? Может, сходим куда-нибудь? – ох, впервые Лёле приходится самой приглашать парня на свидание. Но ведь это же не просто парень, это Илья Гурамов. – Ты не подумай, – добавляет она, – это не ради билетов, мне просто показалось…

– Да-да, телефон, – говорит Илья. Он явно думает о чем-то другом и вообще спешит поскорее уйти.

Будто его что-то напугало или…

– Да, телефон, телефон, – слышит Лёля женский голос за спиной. – Запиши ее номер. Лёля – хорошая девочка, вы отлично поладите.

Лёля оборачивается. В дверях комнаты стоит высокая девушка. Коротко стриженные волосы, плотно сжатые губы, от голубых глаз веет холодком. Под этим взглядом сразу становится неуютно.

– Добрый день, – запнувшись, говорит Лёля. Смущенно отводит глаза и только в последний момент понимает: это же Марина! Как она изменилась – просто не узнать!

Кажется, это первый по-настоящему теплый весенний день: неудивительно, что влюбленные парочки и компании веселых молодых людей, словно воробьи, облепили скамейки на солнце. Но Марина сидит в тени – чтобы не попасться на глаза однокурсникам и профессорам. И ее совсем не радует весеннее солнце.

Зимой было лучше. Зима – честное время года: безнадежно-белый снег, пронзительная стужа, никаких обещаний, никаких надежд. Эта зима была для Марины родной – точнее, не для Марины, а для обжигающе холодного кристалла, за полгода выросшего в груди из ледяной иглы, которая вошла в ее сердце вместе с пулей, выпущенной в Лёву.

Сначала Марина не могла поверить, что Лёвы нет. Никто же толком не знает, что происходит, если человек гибнет во время перехода, – может ведь так случиться, что когда они прибудут в мир живых, Лёва уже будет ждать ее там? Но Лёвы не было, и ледяная игла начала расти, становилась все тверже, подчиняла Марину своему холоду, заставляла стискивать зубы и придавала глазам блеск, от которого вздрагивала не одна Лёля.

– Вот теперь ты молодец, – сказал ей тренер по об-гру. – Наконец-то я у тебя вижу волю к победе и неудержимую решимость, как и положено бойцу.

Марина промолчала: она знала, на что эта неудержимая решимость направлена.

Ее занимал один теоретический вопрос и одна практическая задача.

В поисках ответа Марина всю зиму допоздна сидела в библиотеке Академии, пока не поняла, что в открытых источниках – живых и мертвых – ничего не сказано о том, к чему может привести гибель в момент искусственно инициированного перехода. Книги рассказывали о шаманах, заблудившихся в промежуточных мирах, об авариях мандельбротов и разбалансированных тонераторах. Во всех случаях речь шла о неудаче при осуществлении перехода, а не о гибели от независимых причин. Но Марина вспоминала слова Юрия Устиновича – вот так выглядит смерть во время перехода – и говорила себе, что должны быть источники, где эта смерть описана.

Ее неудержимая решимость подсказала ей отправиться на кафедру теории и практики перехода и сообщить, что хочет писать там диплом. Растроганный энтузиазмом студентки, полковник Брелев разрешил Марине пользоваться библиотекой кафедры – и еще два месяца Марина зарывалась в секретные доклады на всеобщем, инглийском и франкском языках. Она теперь лучше понимала, как происходит переход, но так и не нашла ответа на единственный вопрос, который ее волновал.

Марина смотрит на часы: по ее расчетам, Паша появится где-то через полчаса. Он сказал, что вряд ли заседание Секретариата продлится больше двух часов. Марина вздыхает и опускает на глаза темные очки, чтобы солнце не так слепило.

Итак, она не нашла ответа на теоретический вопрос – но можно было идти другой дорогой. Где бы ни был сейчас Лёва, можно настроиться на него в момент перехода – и найти. Так, в поисках Гоши они добрались до Вью-Ёрка пять лет назад – но для этого нужен тонератор или любой другой прибор, облегчающий переход.

Марина попыталась связаться с дядей Колей. Она звонила ему домой – но не могла застать, звонила на работу – но секретарша раз за разом говорила, что Николая Михайловича нет на месте. Не выдержав, Марина пошла к отцу, но тот сказал, что тоже давно не видел брата.

Тогда Марина решила найти Димку – его младшего брата, Вадика из «пятнашки», Орлок убил пять лет назад. Один раз Димка уже помог им найти тонератор. Выйти на связь с опытным ещётником оказалось нелегко: за пять лет Димка – известный теперь как Дима-Блейзер – переехал в большую квартиру в центре, и новый адрес Гоша узнал только в конце декабря.

Марине до сих пор неприятно вспоминать тот визит. Блейзер принял их в огромной гостиной с лепными потолками и старой мебелью, сделанной еще до Проведения Границ. Глядя исподлобья, сказал:

– Скоро Новый год. Каждый раз в декабре я вспоминаю, как потерял младшего братишку. И я знаю – он погиб из-за вас. За все эти годы вы ни разу не пришли ко мне, не сказали: «Дима, прости, что так получилось». А как понадобилась помощь, вы тут как тут.

– Если честно, – ответил Гоша, – я не думал, что вы так его любили. Он говорил…

– Дима, прости, что так получилось, – перебила его Марина. – Нам правда жаль. Но мы виделись с ним… там. Я думаю, у Вадика теперь все хорошо.

Марина врала: она вовсе не была уверена, что Вадик хорошо устроился в той области Заграничья, где они его оставили.

Но это неважно: она пришла за тонератором и готова сказать что угодно.

– Наверное, ты врешь, – сказал Дима-Блейзер, – но это неважно. У меня сейчас все равно нет доступа к тонератору – и к любому другому способу нелегально пересекать Границу. Нынче это и не нужно: мертвые сами едут, чем дальше, тем больше.

Об этом Марина знала: близился Трансграничный Фестиваль, подготовка шла полным ходом, представители то одной, то другой области Заграничья приезжали в столицу. В Академии только об этом и говорили, но Марине был нужен только один мертвый – Лёва.

Если, конечно, Лёва действительно стал мертвым.

Где-то через неделю после Марининого визита к Диме-Блейзеру объявился дядя Коля. Встретил Марину по пути от Академии к метро и предложил прогуляться. Падал