Часть третья

Снаружи всех измерений

Хлоп! – выстрелила пробка, открыли бутылку игристого вина. Его называют шаманским, якобы в честь ученых шаманов, а на самом деле, вспоминает Лёля, потому что когда-то только шаманы привозили его из Заграничья. Потом удалось украсть секрет у мертвых, и мы сами стали такое делать, а название сохранили.

Никита, кстати, говорил, что пил «настоящее шаманское» и наше, живое, куда хуже. Тоже мне, пижон! На Лёлин вкус и наше вполне ничего.

– С днем рождения! – кричит рядом длинноволосый блондин. – С круглой датой!

Какая же она круглая, успевает подумать Лёля, и тут кто-то спрашивает:

– Вольфин, с чего это двадцать один у тебя – круглая дата?

– Знаешь, такая игра есть – «очко»? – объясняет длинноволосый Вольфин. – Двадцать один – это и есть очко. А очко какое? – и он складывает пальцы колечком. – Круглое! Вот то-то и оно!

– А я думал, это опять твои математические шуточки! – смеется Глеб.

Шаманское разливают по бокалам, и Лёля шепотом спрашивает Глеба:

– А ты с этим волосатым, что, знаком?

– Ага, – отвечает Глеб. – Мы с ним на одной системной тусовке познакомились. Это Сережа Вольфин, он математический гений.

– И где он работает, этот гений? – спрашивает Лёля, с сомнением оглядывая мятую одежду и куцую бороденку нового знакомца.

– Нигде, – отвечает Глеб. – Ушел с матмеха по идеологическим соображениям.

Понятно, кивает Лёля. Все системщики – вот такие и есть: гении, завалившие сессию. По идеологическим, конечно, соображениям.

Она уже жалеет, что согласилась пойти на Гошин день рождения. С самого начала получилось как-то глупо: случайно столкнулась с Гошей на ступеньках Основного Здания, вся в расстроенных чувствах – неприятно видеть Никиту в обнимку с этой драной рыжей кошкой, хоть на факультет не ходи! Вроде уже несколько месяцев так, а Лёля все не может привыкнуть. Вот и в тот день… Никита попросил у нее конспект по идебору, а Лёля сначала сказала, что не даст, а потом сказала, чтобы он у своей рыжей дебилки конспекты брал, а потом наорала на него, а потом разрыдалась и убежала… словом, вид у Лёли был такой, что Гоша сначала предложил проводить ее до метро, а потом позвал на день рождения: приходи, мол, в пятницу, будет клево, ребята хорошие, посидим, выпьем, ну и все такое. И Лёле было так хреново, что она согласилась, хотя с Гошей никогда не дружила, да и вообще, видела его последний раз год назад, когда они опять вызвали Арда Алурина, и это воспоминание было такое страшное, что Лёля даже не спросила, чем кончилось дело с их поездкой на Белое море.

Наутро Лёля пожалела, что согласилась, а потом подумала: а чего нет? Вдруг там будут прикольные ребята, и она, наконец, забудет Никиту и эту рыжую? В кавалеры взяла с собой Глеба – он всегда готов, а красивой девушке не пристало приходить на вечеринку одной.

Насчет прикольных ребят она, конечно, ошиблась. Было человек десять: какие-то Гошины однокурсники – геологи, ты только подумай! – пэпэпэшники с гитарой, волосатый Вольфин да Гошин одноклассник Кирилл. Он единственный понравился Лёле – на нем был клевый мертвый прикид, и носил его Кирилл классно, – но потом Лёля увидела, какими глазами он смотрит на Нику, и поняла, что здесь нечего ловить, раз Кирилл такой дурак: любому понятно, что Ника – с Гошей, настоящая парочка, попугайчики-неразлучники.

Кстати, странно, что нет ни Лёвы, ни Марины. Может, опаздывают?

Один пэпэпэшник с важным видом настраивает гитару. Лёля ненавидит все эти походные песни и уже думает, как бы незаметно слинять, но тут раздается звонок в дверь. Гоша идет открывать и возвращается с… не может быть! Лёля не верит глазам! Это же Илья Гурамов, звезда, актер, можно сказать, ее первая детская любовь!

– Всем привет! – Гурамов улыбается своей фирменной улыбкой, знакомой по афишам и фотографиям. – Вот, зашел поздравить брата… как говорят наши мертвые соседи – кузена. И подарочек принес, как раз ко дню рождения, – он достает из сумки пузатую бутылку. – Настоящее шаманское, мертвое, как положено!

– О, – оживляется Вольфин, – подставляйте бокалы, сейчас мы поставим научный эксперимент!

Через полчаса все слушают, как Саша Шапиро поет про девушку, которая ест вишневое варенье, и пилигримов, которые обошли полмира и полсвета. Лёля этих песен не знает, и они вроде не такие тошнотные, как то, что обычно поют походники, но все равно она придвигается ближе к Гурамову, который тоже явно скучает.

– Илья, скажи, а где ты сейчас снимаешься?

Ведь это нормально, раздумывает Лёля, что я к нему на «ты», правда? Мы же на вечеринке познакомились, тут все на «ты». Никогда бы не подумала, что он – Гошин двоюродный.

– Я сейчас не снимаюсь, – отвечает Илья. – Я готовлю специальную программу к открытию Фестиваля.

– О, ты участвуешь в открытии? – восхищается Лёля. – Классно!

– Конечно! Мои фильмы хорошо знают в Заграничье. Я, можно сказать, представитель живых по ту сторону. Куда же без меня! Хочешь – достану тебе билет?

– Ну-у-у-у, мне уже обещал один знакомый, – тянет Лёля.

– Никита, что ли? – вступает Глеб.

Если брякнет сейчас, что Никита меня бросил, думает Лёля, я его убью. Нет, не убью… просто больше с ним слова не скажу, пусть мучается, идиот чертов.

– Ну да, – говорит она, украдкой делая Глебу страшные глаза, – он же в оргкомитете…

– А, оргкомитет, – с пренебрежением говорит Илья. – У этих билеты где-то сбоку, а у меня – на главной трибуне.

– Уговорил, – кокетливо улыбается Лёля.

Последние месяцы только и разговоров, что об этом Фестивале. Впервые после Проведения Границ так много мертвых приедет к живым. Конечно, исключительно хорошие мертвые, которые хотят дружить и сотрудничать, но все равно: когда еще увидишь, как мертвые одеваются, услышишь мертвых музыкантов и посмотришь столько мертвых фильмов? Никита рассказывал, что на всякий случай весь Фестиваль будут проводить по ночам – многие мертвые не выносят дневного света, – и столицу заранее украшают, чтобы не ударить в грязь лицом. Говорят, даже деревья обмотают специальными гирляндами, и они будут светиться.

Илья тем временем рассказывает, как проходит подготовка к открытию. Похоже, думает Лёля, он на меня запал. А может, просто здесь больше нет нормальных девушек, одни походницы и