– Меня это не беспокоит, – отвечает брахо Иван глубоким и сильным голосом. – У нас есть пятнадцать минут, и я готов ответить на ваши вопросы.
– Правда ли, что фридых – это искусство пересечения Границы без каких-либо технических приспособлений?
– Многие студенты приходят сюда, не зная всех возможностей фридыха, и потому не могут спросить меня о том, о чем спрашиваете вы. Раз они не знают вопроса, ответ остается от них сокрытым. Но если вы задали вопрос, вы уже знаете ответ. Да, это правда: техника, которой я учу, позволяет пересекать Границу, попадая в любую заранее выбранную область.
– Можете рассказать, на чем основана ваша техника?
– Все очень просто, – улыбается брахо Иван. – У каждого из нас есть так называемый узел фикса – точка, где сходятся все энергетические линии нашего организма. У обычного человека этот узел находится на два пальца ниже пупка, – брахо Иван приложил руку к животу, показал, как отсчитать расстояние в два пальца, – но тот, кто долго практикует фридых, может перемещать узел фикса в пространстве – в том числе, за Границу. Технически нет никакой разницы – передвинуть его в другой конец комнаты или во Вью-Ёрк.
– Из чего состоит эта практика, брахо Иван?
– Как из чего? Из того, что написано снаружи на двери: из релаксационной и дыхательной гимнастики.
– Но существует много дыхательных практик, и ни одна…
– Прежде всего, успех зависит от намерения практикующего. Если человек пришел сюда, чтобы научиться быстро бегать, – он станет быстрым, как гепард. Но если он пришел, чтобы научиться пересекать Границу – он сможет ходить в Заграничье и обратно, как ходят туда и обратно шаманы.
– Ваша практика похожа на обучение, которые проходят шаманы в Академии?
– Мне ничего не известно о методах обучения в Академии, – отвечает брахо Иван, – но, я думаю, все методы, ведущие к одному результату, схожи.
– Возможность преодолевать Границу – это главное, что получают ваши ученики?
– Нет, это побочный результат других, более сложных процессов. Кто-то переходит Границу, кто-то начинает быстро бегать, высоко прыгать или сочинять хорошие стихи.
– Не могли бы вы описать эти, как вы сказали, более сложные процессы?
– Нет, – качает головой брахо Иван, – вы не знакомы с терминологией, которой я обычно пользуюсь, а наши пятнадцать минут уже подходят к концу. Если хотите – останьтесь на занятие, посмотрите, что мы делаем.
– Спасибо, – кивает Ника, – я с удовольствием. Но у меня есть еще минута, поэтому – последний вопрос. Вы учите довольно странным вещам. Как вам удалось стать руководителем секции в Университете, и как вы, обучая студентов такой странной вещи, как умение пересекать Границу, строите отношения с университетским руководством?
– Это очень просто, – отвечает брахо Иван. – Я называю свою стратегию «контролируемая странность». То, что вы называете «руководством», – это прежде всего люди, а в душе каждого человека есть любопытство, интерес к странным явлениям окружающего мира, которые человек не может объяснить. Для администрации Университета я – как раз такое странное явление. Эти люди могут себе позволить меня не трогать – в конце концов, большинство преподавателей заурядны, они ничем не могут удивить. Между тем удивление – могущественная сила, и потому я даю пищу чужому любопытству и даже надежду, что однажды буду разгадан, как, допустим, ребус или кроссворд.
– Спасибо, брахо Иван, – говорит Ника. – Я уверена, что для моих читателей вы останетесь странным явлением, даже когда они дочитают мой репортаж до конца. Я бы не хотела, чтобы вы превратились в разгаданный кроссворд. Тем не менее я надеюсь, у меня еще будет возможность продолжить наш разговор.
– Я тоже надеюсь на продолжение, – наклоняет голову брахо Иван.
Ника поднимается – черт, что же она не спросила, зачем держать открытыми окна, когда на дворе от силы +10 градусов? – и старается изобразить что-то вроде поклона, который видела на состязаниях по об-гру.
Ученики понемногу наполняют зал. Ника рассматривает их тайком: много молодых людей, хотя есть и постарше, среди них – один совсем седой мужчина. Большинство в обычных тренировочных костюмах, хочется верить – достаточно теплых для такой погоды.
Последней в зал заходит высокая полногрудая блондинка. Увидев ее, Ника на мгновение замирает, не в силах пошевелиться, словно удивление (могущественная сила) сковало ее по рукам и ногам.
Отправляясь на встречу с брахо Иваном, Ника думала, что готова к любым сюрпризам… но узнать, что фридыхом занимается Оля Ступина, – это уже чересчур!
Впрочем, неожиданная встреча – не последний сюрприз этого дня. Дома Ника обнаружит на автоответчике четыре почти одинаковые записи. Последняя начинается словами: «Это снова Лёля, Лёля Остапенко. Я на всякий случай перезваниваю снова, чтобы ты точно не пропустила…»
Последний раз они разговаривали лет шесть назад, и потому Лёлин звонок уже сам по себе озадачит Нику. Но лишь дослушав сообщение до конца, она удивится по-настоящему: Лёля срочно хочет встретиться и просит обязательно прийти вместе с Гошей, Лёвой и Мариной.
Изумленная Ника прокрутит запись еще дважды – да, так и есть, просьба о встрече звучит как мольба о помощи, а голос у Лёли дрожит: она смертельно напугана.
8Забавно, что Аннабель теперь блондинка, усмехается про себя Марина. Вот теперь сразу видно – не Аннабель, а Лёля. Изменилась за шесть лет, ничего не скажешь. Но как была трусиха, так и осталась.
Вид у Лёли действительно напуганный: она сидит в круге света старого Никиного торшера, вжав голову в плечи, вздрагивая от каждого громкого звука. Марина хорошо помнит прежнее Лёлино высокомерие – и не может удержаться от злорадства.
– То есть сначала были звуки, потом тебя кто-то толкнул под локоть, а дальше стали летать предметы? – уточняет Марина.
– Еще оконное стекло дрожало, – добавляет Лёля, и сама тоже немножко дрожит.
– Дрожало, как будто кто-то по нему пальцем стучал? – уточняет Гоша. – Снаружи, да?
Лёля кивает.
– Знаешь, – Гоша поворачивается к Нике, – когда мы ехали со сбора, мне тоже показалось, будто стекла в электричке вот так вибрируют.
Ника пожимает плечами: мало ли, что покажется с недосыпа.
– А у меня свет мигал всюду, куда я ни приходил, – говорит Лёва. – Может, это тоже сигналы? Жалко, я не догадался записать последовательность, можно было бы проанализировать… вдруг это шифр?
– Да, я тоже про это подумала! – отвечает Лёля. – Я как раз в тот день читала про шифры…
Шифры, скажет тоже, фыркает про себя Марина. Просто Лёве всюду чудится его математика!
– А нам ты позвонила, потому что вспомнила тот дом? – спрашивает Ника.
Лёля кивает:
– Да. И потому, что мой школьный дневник выпал и открылся на той неделе, когда мы туда ходили… Вот, видите!
Она лезет в сумку (небось, мертвая, думает Марина, вон какая красивая!), и затем все листают страницы, где пятерки чередуются с нарисованными детской рукой молниями и черепами.
– Ты была такая крутая, – вдруг
