– Разве это не так? – Он по-прежнему на меня не смотрел.
– Это так. И не так. Потому что еще несколько дней назад я была человеком, и я… совершенно не изменилась. Я по-прежнему люблю шарики с беконом. Бэрри. И тебя. Когда моя сестра говорила мне то же самое, я ей не верила. – Я вдруг поняла, что мне нужно сказать это вслух. – Подсознательно не верила, хотя всеми силами старалась себя убедить, что она по-прежнему моя сестра. Мы стали реже видеться и в конце концов отдалились настолько, что я даже не представляю, почему она поступает так, а не иначе. Хотя когда-то мы говорили с ней, как я сейчас говорю с тобой, Ленард. Знаешь, чего я боюсь больше всего?
Мальчик молча поднял голову.
– Боюсь, что однажды с тобой будет так же. Я не хочу тебя терять, понимаешь? Не хочу однажды проснуться и понять, что мы чужие и что между нами сотни тысяч телепортационных сборок. – Я закусила губу. – Давай договоримся, что этого не случится. И что если мне пламя ударит в голову, ты найдешь в себе силы сказать: «Эй, Танни, у тебя мозги набекрень», а не станешь от меня закрываться.
Я по-прежнему протягивала ему ладонь и ждала. Секунды собирались в минуты, и я даже не представляю, сколько этих самых минут прошло, пока он все-таки принял мою руку и ее пожал. И хотя я рассчитывала на целительные обнимашки, сейчас мне стало несоизмеримо легче.
Да, наверное, обнимашки были бы лишними.
По крайней мере, сейчас.
– Класс, – сказала я, когда мы разомкнули руки.
– Класс, – подтвердил он. Поднялся, направился было в сторону двери, но тут же обернулся. – Я очень рад, что с тобой все в порядке. Но если ты еще куда-нибудь влипнешь, Танни… – Лицо Ленард сделал очень суровое. – Я за себя не отвечаю.
От такого заявления я даже не нашлась, что сказать, а когда нашлась, дверь уже хлопнула.
– Это он вроде как сказал, что за меня волновался? – задала риторический вопрос в пустоту.
– Он сказал, что волновался, – ответила пустота голосом Гроу. – В самом начале, когда только пришел. Но ты не услышала.
Не дожидаясь ответа, он нацепил беспроводной наушник и уселся прямо напротив меня на пол, после чего снова уставился на дисплей.
Я хотела сказать, что говорить нужно так, чтобы тебя услышали, но передумала. Взяла свой смартфон и написала Ленарду: «Спокойной ночи». Потом подумала и написала Леоне: «Я знаю, что у вас еще не вечер, но на всякий случай спокойной ночи».
Хотела написать Имери, но передумала.
С ней я лучше лицом к лицу поговорю. Что бы там ни решили Леона и Рэйнар по результатам моего исследования, ей я тоже обо всем расскажу.
Кстати, о «расскажу».
– Спасибо, – буркнула я, не поднимая головы.
– На здоровье, – донеслось от стены.
Как раз в это время в чат с Леоной упало сообщение: «Доброй ночи, Танни». От Ленарда спустя пару секунд пришло: «Разве драконы ночью спят?» – и ехидный смайлик.
«Спят», – уверенно написала я, хотя сна не было ни в одном глазу.
Отправила сообщение и полезла в архивы Ильеррской.
Глава 12
Ильерра
Ильерре потребуется много времени, чтобы возродиться, и лишь в моих силах его сократить. Я думала об этом, когда ходила по улицам города, во времена отца цветущего, а ныне разоренного, опаленного огнем. Когда смотрела в лица людей, почерневшие от горя, тревог и страха.
Горрхат уничтожил все, что мог, но кое-что он все-таки сохранил: подземелья замка были набиты сокровищами, словно он собирался прожить не одну, а сто тысяч жизней. Во времена шаманов верили, что суть человека или иртхана способна менять оболочки и переходить из жизни в жизнь, но я не была убеждена в этом. Равно как и не представляла, что делать с золотом и драгоценностями в полностью изолированном государстве.
Завалы путей разбирались, но это происходило медленно, еды едва хватало даже для замковых слуг, тем не менее все, что могли, мы бросили в город, чтобы накормить голодающих людей. В долину я ходила сама – с хаальварнами и с теми, кто не боялся вместе со мной выйти за стены. Туда, где в любой момент разозленные многолетней болью драконы могли превратить нас в головешки.
– Вам стоило принять предложение местара Даармархского, – сказал мне как-то один из советников отца.
Старик провел в подземельях все эти годы и почти полностью ослеп, я приблизила его к себе именно потому, что отец ему доверял.
– Возможно, – сказала я. – Но тогда мы получили бы не Ильерру, а далекую провинцию Даармарха. Отсюда очень удобно со временем завоевать земли, до которых он не успел дотянуться, и не уверена, что нашим соседям это понравится. Так или иначе, мы бы снова погрязли в войне.
Старик улыбнулся.
– Похоже, мне нечего делать рядом с вами, – сказал он.
Я не была в этом настолько уверена. Я вообще не была уверена ни в чем, но каждое утро для меня начиналось с того, что я одевалась удобно и шла в долину вместе с добровольцами. Только там можно было добыть еду для людей, которые по-прежнему боялись. Боялись, даже несмотря на то, что тень Горрхата уже не закрывала им солнце.
Мы возвращались к обеду с тем, что сумели набрать, пока служанки готовили обозы еды, я купалась и отдыхала, а после шла в город, чтобы лично говорить с людьми о том, что бояться нечего. Кто-то воспринимал меня настороженно, кто-то – враждебно (для простых горожан я была всего лишь сбежавшей девчонкой, бросившей их на произвол судьбы). Были и те, кто говорил об Огненном кольце – собравшихся вокруг нас с Витхаром драконах, и именно на них я больше всего рассчитывала. Именно они, простые люди, а не я, могли возродить доверие к правящему роду.
Когда я это поняла, перестала ходить в город, и у меня появилось свободное время после обеда. Время, к которому я оказалась не готова.
Второго разговора с Витхаром у нас не состоялось. Он попытался прийти ко мне на следующий день после случившегося, но я отказалась от встречи. На поправку он шел быстро: от лекаря я узнала, что повязка уже снята и что правитель Даармарха готов к обороту, но медлит. Именно в те дни мне отчаянно хотелось стать слабой. Отчаянно хотелось все бросить каждый день, каждую минуту. Поддаться искушению доверительного разговора, позволить Витхару рассказать о том, как ему было больно от потери ребенка. О том, что он хотел защитить нас, поэтому выбрал Джеавир. Эти неправильные мысли изводили меня каждый миг бодрствования, и я понимала, что чем дольше он остается рядом, тем слабее я становлюсь.
Что просто-напросто тешу себя надеждами, которым не суждено сбыться.
Поэтому одной ночью просто пришла к Бертхарду.
На следующее утро Витхар покинул Ильерру.
Бертхард все понял, но не сказал ни слова упрека. Он поддерживал меня во всем и просто был рядом, я не просила его о помощи, но его помощь всегда
