И да, это запрещенный прием дубль два и аут, но мне все равно.

Меня уже опять потряхивает от одного только взгляда в его глаза, и по коже бегут если не огненные мурашки, то что-то очень близкое. Кажется, я должна ему об этом сообщать.

– У меня вот, – говорю я и вытягиваю руку, – волосы дыбом встали. Это нормально?

– Танни…

– Я спрашиваю, – повышаю голос. – Это нормально?! Если нормально, тогда у меня все.

Пару минут он молча смотрит на меня (мне кажется, что пару минут, на самом деле это может быть две секунды или полчаса), потом разворачивается и выходит.

Я все больше понимаю Рэйнара. Все больше понимаю, почему он меня спрашивал, что я чувствую к Гроу, потому что сейчас мне хочется орать и кидаться чем-нибудь тяжелым.

Вместо этого я набираю номер Ленарда и, когда он кричит в трубку: «Танни?!», – выдыхаю последнюю дрожь и остатки жара в короткое:

– Привет.

С Ленардом вышла засада. В смысле засада вышла, когда медики попытались налепить мне усмиряющих пламя пластин. Эта разработка появилась не так давно и применялась для детишек, у которых пламя просыпалось раньше времени. Обучать их было достаточно сложно, поэтому иртханы-ученые подсуетились и придумали действующее на пламя лекарство. Это было безопасно, и на время действия препарата пламя как бы «засыпало». В больнице мне его не лепили, потому что хотели понаблюдать, а сейчас, после воздействия таких пластин, мне предстояло ходить на съемки (чтобы не объяснять людям, с чего это Танни Ладэ таращится на всех драконьими глазами). Собственно, про конфиденциальность на время изучения моего пламени Леона мне объяснила, и я даже с ней согласилась.

А вот насчет Ленарда была категорически не согласна. Правда, то, что поднять этот вопрос при Леоне забыла, поняла только сейчас. Почему-то для меня было само собой разумеющимся сказать ему все, как есть.

– Я не стану врать парню, которого собираюсь усыновить, – заявила я, перехватывая руку медика.

Иртхан слегка подвис:

– Но у нас приказ Председателя…

– Я. Не. Стану. Пользоваться. Этим. Сейчас.

Иртханы, которые прыгали вокруг меня с датчиками и анализами около часа, переглянулись. В их глазах я прочла многое, в частности, что-то вроде: «Вязать буйнопомешанную и ляпать пластинку». Вязать буйнопомешанную с таким родством было достаточно сложно и опасно, поэтому они повернулись к Гроу.

Наблодракон, который за всем этим наблюдал, изрек:

– На ночь ее вполне можно оставить без пластин. Я буду рядом.

– Но… – начал было иртхан.

– Под мою ответственность.

– Вы же знаете, что ей нельзя выходить к людям с такими глазами? – уточнил один из медиков.

– Знаю, знаю, – кивнул Гроу. – Спасибо всем и до свидания.

Медиков он чуть ли не выпнул за дверь, после чего посмотрел на меня.

– Я вас ненавижу, – сказала я. – Вас всех.

Гроу пожал плечами и ушел. В смысле вышел из комнаты, где я, абсолютно озверев, срывала с себя датчики, а он с кем-то говорил по телефону (не иначе как с Сибриллой). Пока я ругалась страшными словами под вопли «обиженной» на такое обращение аппаратуры и думала, как объяснить Ленарду, что мы увидимся завтра, в номере снова хлопнула дверь.

– Как ты уговорил свою тетушку тебя отпустить?

– Да никак. Она до сих пор орет, наверное.

У меня натурально отвисла челюсть, потому что голос Ленарда в мою картину мира не вписывался. В таком состоянии (с отвисшей челюстью и полупридушенной змеей проводного датчика в руке) он меня и застал.

– Вау! – сказал, глядя мне в глаза.

Я подняла челюсть и подперла ее руками. На всякий.

– Меня ненадолго пустили, – сказал Ленард, сунув руки в карманы и приближаясь. Кажется, он не собирался никуда бежать и уж тем более говорить, что передумал. – Вроде как я же тебя такой видеть не должен.

Я покосилась на маячившего в проеме раскрытой двери Гроу. Последний опять уткнулся в телефон и делал вид, что он диван, но, кроме него, Ленарду об этом рассказать было некому. Когда успел только?

– Садись, что ли. – Я похлопала по кровати, и парень опустился рядом со мной. – Ну, как вы тут без меня?

– Я чуть не спятил, когда обо всем узнал, – признался он. – То есть когда узнал, что тебя похитили. И потом второй раз, когда Гроу мне объяснял про пламя… Но сейчас же все в порядке, да?

Ленард опустил глаза, и о чем он там думал, мне понять было сложно.

– Сейчас почти все в порядке, – ответила я. – Но пока меня будут изучать, чтобы я не спалила полгорода ненароком.

– А ты можешь?! – живо поинтересовался он.

– Если честно, не хочу проверять.

Ленард фыркнул, но тут же снова уткнулся взглядом в колени.

– Эй. Все же в порядке? – повторила его вопрос.

– Ну… да. Наверное.

Снова повисшее молчание заставило меня в очередной раз покоситься на Гроу, но покоситься удалось только на локоть (тот торчал из-за стены, явно намекая на то, что Гроу к ней прислонился).

Я не представляла, как спросить Ленарда о том, что он чувствует. Нельзя же спрашивать в лоб – ты меня не боишься? Ты все еще хочешь, чтобы я стала твоим опекуном? Если в самом начале нашего разговора я была на сто процентов в этом уверена, то теперь пятьдесят куда-то делись. А оставшиеся пятьдесят отщелкивались в меньшую сторону по одному проценту в секунду.

– А я пустынника видела, – сказала я, чтобы хоть как-то разбавить молчание.

– Танни, ты все еще хочешь становиться моим опекуном?

Признаться, на пару секунд я зависла. А когда отвисла, внимательно посмотрела на него.

– А почему нет?

– У тебя и других проблем хватает, – сказал он. – Сначала это… то, что с тобой случилось, – ты же теперь иртханесса. А потом скоро станешь мамой, и я буду у вас единственным человеком в семье.

Ленард снова уставился себе на колени, а я отчетливо вспомнила, что чувствовала, когда узнала о Леоне. Да я до сих пор это чувствую… чувствовала, хотя она неоднократно меня защищала и прикрывала мою задницу. Я сознательно избегала их семейных посиделок и даже к племянникам относилась настороженно, потому что считала, что я там лишняя. Среди них.

Сейчас, глядя на Ленарда, я уже не была уверена в том, что действительно была лишней.

– Если честно, нашей семье очень нужен человек, – сказала я. – Нам нужен ты, Ленард.

– Зачем?

– Потому что я тебя люблю.

– Иртханы не любят людей.

– Я бы попросил такое не озвучивать, – донеслось из соседней комнаты. – Это неполиткорректно.

– Гроу, заткнись, – попросила я.

– Ты сама любезность, Танни.

Я перевела взгляд на Ленарда и протянула ему руку.

– Это все та же я, Ленард. Во мне ничего не изменилось.

Удивительно, что, говоря с ним, я одновременно говорила и с собой, и мне хотелось… в общем, странные это были чувства. С одной стороны, надавать себе по ушам за то, что все это время я сознательно отгораживалась от Леоны, с другой – сделать так, чтобы с Ленардом не произошло то же самое.

– В это сложно поверить, – сказала я. – Потому что это пламя действительно разделяет, и со стороны кажется,