***
Белый Человек лежал на земле и тяжело дышал. Силы покинули его, разум был истощён — он понимал, что умирает. Ему осталось жить недолго: его сознание не выдержало такого путешествия: тысячи лет существования всего мира были разобраны им по кусочкам ради реализации мечты всей его жизни — увидеть своего отца.
Он заплатил за эту возможность самую высокую цену и теперь обязан найти в себе силы, чтобы прожить ещё совсем недолго…
Сделав неимоверное усилие, которое, впрочем, не шло ни в какое сравнение с теми, которые понадобилось совершить, чтобы оказаться здесь и сейчас, Белый Человек поднялся на ноги.
Да, несомненно это было то самое место: его дом стоял, в какой-то сотне метров впереди. Он помнил его именно таким: покосившаяся сараюшка вдали от деревни, подальше от домов «порядочных людей», у самого леса. На стенах грубые надписи, двор порос травой.
Его мать продавала своё тело за деньги, но Гелион никогда не стыдился этого. В отличие от других местных жителей…
Местные женщины не любили её за то, что к ней ходили их мужья. Подростки не любили её за то, что она никогда не продавала свои услуги им. А мужья не любили её за то, что, хоть их жёны и не верили в это, но она никогда не продавала свои услуги женатым мужчинам, если знала о том, что они женаты.
Но Гелиону нельзя было тратить время на воспоминания — совсем скоро он умрёт...
Сменив облик Белого Человека на облик повзрослевшего сына своей любимой матери, человек направился к дому.
Вот он оказался у двери. Вот положил ладонь на знакомую дверную ручку. Момент настал… Момент, ради которого ему пришлось стать богом… Он распахнул дверь и вошёл.
Его мать, ещё совсем молодая, сидела на кровати в углу комнаты и тихо плакала. Кроме неё, в помещении никого не было…
Его сердце сжалось. Но не потому что тут не было его отца, а потому что ему было невыносимо видеть свою мать такой.
Бесконечно одинокой.
Таким же стал и он, Гелион, в тот день, когда она умерла…
Внезапно он понял, почему все эти годы отец не откликался на его мольбы о встрече.
Существовать ему оставалось совсем недолго, даже по меркам скоротечной человеческой жизни, и он не позволит ей обрести ещё нарождённого сына лишь для того, чтобы он умер у неё на руках, вновь оставив один на один с её одиночеством.
Он спрячет свой дар глубоко внутри себя, уничтожив все свои воспоминания и фактически погибнув, чтобы переродиться новой жизнью внутри своей матери… Родится заново, чтобы подарить матери счастье не быть одинокой, а себе подарить счастье стать человеком и сыном, хотя бы на краткий миг…
Мать всегда говорила, что между ней и богом была связь скорее матери и сына, чем мужчины и женщины, и теперь он наконец понял почему.
У него не было отца… И придя сюда, он лишь закончил свою жизнь и начал её вновь…
Он тихо подошёл к матери и осторожно положил руку ей на плечо. Она подняла на него взгляд, и испуг на её лице моментально сменился выражением, которое он никогда не забывал: именно так любящая мать смотрит на своё любимое дитя…
Глава двадцать первая. Цифрогелион
Глава двадцать первая. Цифрогелион
— Мистер! Мистер! — услышал я голос из темноты.
Поняв, что я снова в сознании, а хватка бандита на моей шее ослабла, я резко оттолкнулся руками от дна и сел. Открыв глаза, я увидел стоящего рядом со мной старика. Того самого — в костюме-тройке. Вокруг меня не было воды — я лежал в салоне экипажа, на белом кожаном кресле с откинутой спинкой. Справа от меня, в таком же кресле, лежал один из пассажиров этого экипажа. Его рубашка была расстёгнута, а рана на животе плотно замотана бинтом.
— Слава богу, вы очнулись! — с облегчением выдохнул старик.
— Что произошло? — спросил я. — Меня душили, а потом… Потом я, кажется, потерял сознание, в чёрт знает какой раз за последнюю неделю…
— Я нашёл в себе силы добраться до парализатора и помог вам ровным счётом так же, как вы до этого помогли мне, — вступил в разговор раненый человек. — Так что не стоит меня за это благодарить.
— Но вы уже спасали мою жизнь до этого, — напомнил я. — Получается, что счёт не равный, и я всё же благодарю вас.
— Сейчас принесу вам сухую одежду, мистер, и налью в термос горячего чая, — сообщил старик в костюме-тройке и поспешил к лодке, которая теперь стояла совсем близко, а от лестницы к суше тянулся длинный деревянный помост. Отойдя на несколько метров, старик обернулся:
— А знаете что? Если вы оба найдёте в себе силы, то можете подниматься на борт: я активировал электропечь — скоро станет совсем тепло. Я приготовлю чего-нибудь поесть, и, кажется, у нас осталась ещё недопитая бутылка рома…
— Спасибо, доктор Хесус, — улыбнулся раненый человек. — Мы обязательно придём, но, если это возможно, дайте нам немного времени, пожалуйста.
Старик понимающе кивнул и зашагал прочь. Раненый человек посмотрел на меня:
—Как вы заметили — мы встречаемся уже второй раз. И, честно говоря, я был столь же удивлён вашему появлению, сколь и рад. Вы пришли именно тогда, когда, казалось бы, все мои надежды рухнули…
— Надежды на что?
— Надежды на спасение будущего всего человечества, — ответил человек.
Видимо, поняв, что ответ получился слишком уж абстрактным, он поспешил добавить:
— Если у вас есть желание и силы послушать, то я могу всё объяснить, но предупреждаю: скорее всего вы мне не поверите, а, быть может, даже решите, что я сошёл с ума. Во всяком случае, поначалу…
— Весь этот мир давно сошёл с ума, — заметил я. — В эти дни я видел и слышал слишком много того, что очевиднейшим образом указывает именно на это. Так что валяйте — хуже уже точно не будет …
— Ну что ж… — человек откинулся в кресле и скрестил руки на груди, явно приготовившись к долгой речи. — Начать стоит с самого начала: с момента появления мира, в котором вы живёте — Цифрогелиона. Видите ли, Цифрогелион копирует иную вселенную… Хотя, знаете, возможно, правильнее будет сказать, что Цифрогелион — это копия сознания создателя другого мира:
