Поэтому Катюша внешне старалась ничего такого не показывать, но в душе страстно возненавидела Алтын Азаматовну, укравшую её счастье. А вдруг, не будь прекрасной княжны, Алексей Петрович подумал бы, поразмыслил — да и женился бы на Кате, или оставил бы её рядом с собою, как невенчанную супругу, навсегда! Ведь никто на свете преданнее Катюши любить его бы не смог!
* * *
— Вот, значит, как… — прошептала Анна.
Теперь поведение Катерины Фёдоровны во многом предстало перед ней в новом свете. В самом деле, подспудно чего-то подобного она и ожидала… Не могла мачеха не воспылать ненавистью к Алтын, а затем не перенести эту ненависть на Анну, что была так похожа на мать!
— А что же дальше-то было, Любаша? Ну, ведь отец всё-таки на Катерине Фёдоровне женился?
— А дальше, — ответила Люба, сматывая нитки, — пропала барыня, маменька ваша. Ох, как же барин горевал, и сказать нельзя! И прислуга, и друзья, все боялись, что он, ни приведи Господь, что-нибудь с собою сделает! Да и сделал бы, верно, коли бы вас у него не было! Он только ради вас и жил, почитай, вы у него единственным светом в окошке остались!
— Знаю… — Анна проглотила слёзы. — Ну, а что же Катерина Фёдоровна?
— Она тоже делала вид, что горюет да виноватой себя мнит. Всё вздыхала, с опущенной головой ходила, в присутствии батюшки вашего слезу пускала, так что он иной раз и утешал её. Говорила: мол, ангел-барыня так добра была, так прекрасна — а теперь и нет её, а она, Катя, её не уберегла… Алексей Петрович наш, сердешный, ей и отвечал: спасибо, Катюша, никто не может её вернуть, так хоть поплачем вместе. Верил он, что Катерина о барыне искренне печалится… А однажды выпил он лишка с горя, Катя к нему в покои тогда зашла, да и осталась на всю ночь. А утром сказала: я всё осознала, какой дурой была — а только теперь, когда барыня пропала, желательно мне лишь вас, барин, утешить, ради вас я на всё готовая. Вот у них и началось сызнова: барин как выкушает полграфинчика, так она сейчас к нему — утешаться. А там кто-то из прислуги приметил, что Катя-то никак в тягости ходит…
— Значит, папенька женился на ней, когда узнал… — с трудом выговорила Анна. Отчего-то ей было тяжело даже вздохнуть.
— Да. Барин уж такой человек был — поверил он Катерине, что та всё ради него, а тут ещё и дитё на подходе. Махнул он рукой, обвенчался с нею. Мамка моя слышала, как он друзьям говорил: мол, жизнь его всё равно разбита, жить ему больше незачем — а чтобы ещё две жизни не погубить, так он женится на Кате и чадо своё будет растить. Там и Елена Алексеевна родилась. А вот Катерина Фёдоровна, лишь только настоящей барыней стала, очень к своим ко всем переменилась. Как же, из грязи да в князи! Мамка моя говорила, Алтын Азаматовна такая добрая была, а Катерина всё старалась доказать, что теперь она — барыня! Ух, и натерпелись они от неё! Никак не угодить было… Ровня вчерашняя ей холопами сделалась.
— Понимаю, — Анна поёжилась, представляя, каково было её отцу жить с этой вечной тоской и виной, да ещё терпеть рядом ненужную, нелюбимую жену. — Спасибо тебе, Любаша, я хоть о маменьке так ничего и не знаю, так хоть про мачеху всё ясно теперь.
— Да! — вспомнила Люба. — У ней же тогда ещё брат младший пропал! Тоже у вашего родителя служил. Вот он, мать говорила, добрый парнишка был и на лицо красивенький…
— У кого брат пропал, у Катерины Фёдоровны? — машинально переспросила Анна, думая о своём. — Куда же он пропал?
— А кто же его знает! Он тогда с вашим папенькой на мельницу ездил, вот ночью, сказывали и пропал в лесу. Это вот аккурат перед тем, как барин княжну свою привёз… А Катерина его всегда жалела, они только вдвоём на свете и остались.
— А как его звали? Он у папеньки лакеем был или кучером?
— Вот чего не знаю, того не знаю! — развела руками Люба. — Мне-то до ихнего брата дела нет, я вам передаю, что мне мать рассказывала. Просто она говорила, что мол, мало Катьке-то одной Алтын Азаматовны, тут ещё и братец ейный пропал — так она после этого на весь свет сердце держит! Считает, что раз её судьбинушка не единожды обидела, так теперь ей все загодя должны!
— Вероятно, многие бы так думали на её месте… Ну и что же этот брат, нашли его? — рассеянно осведомилась Анна.
— Нет, — покачала головой Люба, — так и не нашли. Там какая-то история в лесу вышла: не то заблудились они, не то в болотной пади сгинули. Искал их тогда барин, искал — говорили, никаких следов не обнаружилось.
* * *
Заполучив вожделенное состояние, которым Левашёв распоряжался теперь фактически в одиночку, он не собирался ограничиваться обычными для богатых бездельников занятиями: балами, игрой в карты, выпивкой и разного рода интрижками.
Владимир слишком хорошо помнил, как всё это привело к разорению его семьи и полному упадку рода Левашёвых. Двое дядей сгинули в один год: один упал с лошади, будучи сильно нетрезвым, другой погиб на дуэли из-за какой-то танцовщицы — причём дуэли, по мнению Владимира, в высшей степени глупой и нестоящей. Об обстоятельствах же смерти Левашёва-отца, которого свел в могилу приступ Delirium tremens, а в просторечье белой горячки, ныне знали лишь Левашёв-сын да ещё лакей Денис. Денис же и старался помочь барину, когда тот вообразил, что по его телу бегают полчища тараканов, и, дабы избавиться от них, выбежал из дома и прыгнул в ледяную воду Фонтанки. Дело происходило в ноябре, и когда Владимир прибыл к отцу, тот уже лежал в жару и бредил… Молодой граф до сих пор нервно поёживался при мысли о столь неприглядном конце главы семьи Левашёвых. Притом у отца было столько собутыльников, а уж «дам сердца», пожалуй, ещё больше! И хотя Владимир не боялся, что какая-нибудь из многочисленных симпатий папаши решит распускать язык — в конце концов, отца уж пять лет как нет на свете — для него всё это было хорошим отрицательным примером. Нет, свои
