Только тут я заметил странное. Ещё пару дней назад в Дирне грозила вот-вот начаться зима, а теперь солнце даже ранним утром припекает по-весеннему ласково. Мужик-продавец, вон, в одной рубашке. А я в плаще, как дурак...

— Тогда обычные, — сказал я.

— И обычных нет. Закончились.

Я окинул взглядом прилавок. Перчаток на нём было видимо-невидимо.

— Размерчика вашего нет, — пояснил продавец с усмешкой. — У меня глаз намётанный.

Мне совершенно недвусмысленно давали понять: шёл бы ты отсюда, маг залётный. И затылком я чувствовал враждебные взгляды. Даже без магического зрения понимал, что сзади собирается толпа. Сходил, блин, за перчатками... Ладно, отставить панику. Уж разделаться с толпой простолюдинов я смогу примерно миллионом способов. А отделаться — ещё тысячей. Проще всего — уйти в землю. Мне даже заклинание для этого не нужно, я просто чувствую: могу. Земля позволит.

— Кого из погибших ты хочешь вернуть, не продав мне перчатки? — спросил я.

Продавец вздрогнул. К прямой конфронтации он оказался не готов.

— Простите, господин маг, не понимаю вас, — процедил он сквозь зубы.

Я сунул руку в карман плаща, достал серебряную монетку, положил на прилавок. В этом мире я прожил достаточно, чтобы понимать: одного гатса хватит пар на десять перчаток. Но продавец посмотрел на монету с презрением.

— Кого из погибших вы хотите вернуть мне этой краденой монетой? — спросил он.

Я открыл было рот, чтобы сказать, что денег я не брал, что это всё Гетаинир, но не смог выдавить ни звука. Потому что вспомнил: монета эта из аванса, который как раз Гетаинир мне и выдал. И, наверное, выражение моего лица стёрло последние сомнения торговца.

Он посмотрел куда-то мне за спину и чуть заметно кивнул. Я почувствовал опасность за миг до того, как услышал свист воздуха, рассекаемого чем-то увесистым...

Глава 35

Шестое чувство, Пятая Стихия — что-то такое дало мне понять, что бить будут по голове. Может, элементарная логика, сработавшая в фоновом режиме: куда бы я сам попытался ударить мага, подкравшись сзади? Это ж маг! Его даже если ножом в почку ударить, он может, умирая, сотворить какой-нибудь страшный экстерминатус. А от удара по затылку со всей дури редкий отморозок не вырубится. С вырубленным же магом делать можно всё, что угодно.

Я пригнулся и пропустил неизвестное оружие над собой. Услышал, как сверху взвыл потревоженный воздух и мысленно выдохнул: спасся! Осталось только сообразить, что же теперь делать.

Убивать я не хотел, потому что гнев окруживших меня людей вполне понимал и от всей души им сочувствовал. Но ясно было, что лезть к ним сейчас со своим сочувствием — идея, мягко говоря, скверная. Лучшая китайская стратегия — бежать — мне тоже не понравилась. Кто бежит, тот по определению виноват. Значит, нужно принять бой, но не убивать. Играем во второго «Терминатора», блин... А, да, ещё сверхзадача: пользоваться только магией Земли и Воды. Пусть легенда уже трещит по швам, но всё-таки приличия соблюдать надо.

Для начала я призвал доспехи и меч. Выпрямился, развернулся и встретил лицом к лицу злющего красномордого мужика с всклокоченной бородой. Ударить он меня пытался настоящей оглоблей, но, промахнувшись, утратил равновесие и временно превратился в лёгкую мишень.

Я перебросил меч в левую руку, лезвием коснулся оглобли, не давая ей вернуться в исходное положение, а правой, от души размахнувшись, ударил мужика в зубы. Он изумлённо всхрюкнул и обрушился на землю.

— Не надо так больше делать! — сказал я громко. — Кто-нибудь может и пострадать.

— Щас ты пострадаешь, — пообещали мне, и в голову врезался камень.

Частично удар сгладил шлем, частично сказалось то, что камень был таки моей стихией. Но всё равно удар вышел сильным. Я пошатнулся, взмахнув руками...

— Н-на, с-ка! — послышалось сзади, и что-то врезалось мне в затылок, треща, ломаясь. Это продавец кожаных товаров нанёс удар — табуреткой, наверное, или ещё чем в таком духе.

Потеряв ориентацию, я упал на колени, выронил меч, уперся левой рукой в землю рядом с ним. Пинком в плечо меня повалили окончательно.

— Бей его! — завизжал женский голос.

Похоже, мне светило вступить в битву с целым городом. Прямо как в первой «Тёмной Башне». Но там герой был немного другой. Во-первых, у него были револьверы, а во-вторых, ему было до некоторой степени по фиг на жертвы. У меня же не было ни того, ни другого.

Захват

С полдюжины разъярённых обывателей попались в простейшую ловушку. Земля пожрала их до пояса. Это дало мне время схватить меч и подняться.

— Хватит! — рявкнул я как можно страшнее. — Не заставляйте меня вас убивать!

— Всех не переубиваешь! — опять завизжала женщина. На этот раз я её увидел. В собравшейся толпе она выделялась красными глазами и растрёпанными волосами, как будто не так давно пыталась их с корнем выдрать, да не успела — услышала, что на площади сейчас мага бить будут, и побежала участвовать.

Однако она ошибалась. Я именно что мог перебить всех. Но не хотел.

Толпа хлынула на меня. Они наступали на своих увязших в земле товарищей, спотыкались об них и падали под ноги идущих следом. Я попятился, но сзади меня тут же попытались схватить. Кто-то вцепился в шлем, дёрнул, и голова лишилась защиты.

Меня ударили в лицо. Снова и снова. Сорвать остальные доспехи людям оказалось не под силу, а бить в глухую броню они не пожелали. Так что доспехи сослужили мне дурную службу: били меня исключительно в лицо и по голове.

И после пятого или шестого удара что-то у меня в голове сместилось.

Удар вызвал ярчайшую вспышку-воспоминание. Однажды в школе меня вот точно так же окружили толпой. Кого там только не было — и из старших классов, и из младших. Началось как игра, потом народу оказалось слишком много и началось что-то вроде коллективного безумия. Как всегда, сработал закон подлости, и учителя находились где угодно, только не здесь, чтобы остановить озверевших подростков. Я в мельчайших деталях вспомнил эти перекошенные от идиотского гнева раскрасневшиеся лица, орущие ругательства рты.

Они сами не знали, почему бросились на меня. Просто так полагалось: видишь, как твой друг «бьёт лоха» — подойди и впишись ради прикола. А тут внезапно мимо проходило слишком много «друзей», и та система, которая обычно была саморегулирующейся, вышла за собственные границы.

Тогда я мало что мог сделать. Не мог даже позвать на помощь, потому что искренне считал это позором. Но теперь...