Теперь его гроб погрузили в фургон, присланный с домашней фермы, который мистер Арнотт сам пригнал на станцию. Миссис Вильсон ждала у дверей своего коттеджа, надев лучшее платье.
— Я буду сидеть у его гроба всю ночь, — сказала она. Наутро из тилтонского военного лагеря приехали солдаты на бронетранспортере. Тоби умер как солдат, его нужно было и похоронить как солдата. У церкви сержант выкрикнул команду, группа солдат с ружьями выстроилась снаружи, а шестеро внесли гроб в церковь.
— Господи, ты наше прибежище в старости нашей... Но Тоби было только восемнадцать, да и война уже кончилась. Почему, почему?
Щурясь от дневного света, мы направились к пустой могиле.
— Мужчина, женщиной рожденный, живет недолго... Он приходит и уходит, как срезанный цветок...
Миссис Вильсон склонилась над могилой и бросила туда горсть земли. Казалось, она вот-вот упадет в могилу, но ее брат крепко схватил ее за локоть и оттащил от края.
— Возблагодарим же Господа Всемогущего за то, что он призрел душу нашего дорогого брата...
Я содрогнулась. Было холодно, очень холодно в день похорон Тоби.
Когда мистер Бистон договорил прощальную речь, над могилой наступила тишина, были слышны только всхлипывания сестры Тоби и чирикание птиц. Вдруг раздалась хриплая команда сержанта. Еще выкрик — и солдаты построились в две шеренги, подняли ружья. По последней команде они сделали три залпа в воздух. Птицы смолкли, раздался рыдающий звук сигнальной трубы — последнее «прощай» погибшему.
Последовали еще команды, по которым отсалютовавшая группа привинтила штыки, закинула ружья за плечи и замаршировала с кладбища по двое в ряд. Солдаты, принесшие гроб, стали собирать использованные гильзы. Я взглянула на Клару, она с таким же удивлением взглянула на меня.
Миссис Вильсон выглядела ошеломленной, но гордо сказала:
— Он был солдатом.
Однако когда мы возвращались, я сказала Кларе:
— Почему ружья стреляют сейчас, когда война закончилась? И почему солдаты не оставили гильзы вместо того, чтобы подбирать их подобным образом?
Вечером, начав писать письмо Лео, я нарушила установленное им правило. Я написала о похоронах, о миссис Вильсон, о плачущей младшей сестре Тоби, о птицах, напуганных выстрелами — и о солдатах, подбирающих гильзы. «Неужели нельзя было оставить гильзы? Ведь был торжественный случай, это выглядело недостойно».
Лео прислал в ответ обычные две строчки, но ниже добавил: «Я приношу соболезнования миссис Вильсон. Для твоего утешения хочу добавить, что для нас, санитаров, подбирать гильзы — обычное дело. Их наполняют и используют повторно».
«Нас, санитаров» — сколько же раз Лео приходилось выносить на похороны тела убитых молодых людей, еще не вышедших из юного возраста, погубленных, словно срезанные цветы? Погубленных, как Фрэнк. Я плакала по нему и знала, что в эту ночь другие женщины тоже плачут — по своим отцам, мужьям, сыновьям.
Боже, прошу тебя, верни мне мужа невредимым. Но затем я вспомнила, что он вернется не ко мне. К дочерям, дому, розам, но не ко мне.
Утром я снова взглянула на добавочное предложение, написанное им для меня. Может быть, надежда еще была. И я написала снова, написала подробное письмо, в котором было больше, чем новости о детях, и с волнением стала ждать ответ. Он пришел: «Твое послание от 3-го сего месяца получено, известия, касающиеся детей, прочитаны должным образом». Это было все, но намек был ясен. В следующем письме я написала только о детях.
Но в глубине души я все еще лелеяла надежду. Теперь, когда война кончилась, мужчины начнут возвращаться по домам, и скоро наступит очередь Лео. Тогда, возможно... я не осмеливалась надеяться даже в мыслях, но, видимо, такие надежды были, потому что, когда мисс Аннабел разрушила их, я была в отчаянии.
Она демобилизовалась в конце января и заехала в Истон по пути в Бат. Она, конечно, вспомнила про Лео, сказав, что его демобилизация наступит позже.
— Он в RAMC, а там все еще много работы.
— Но он должен скоро приехать в отпуск. Все приезжают.
Мисс Аннабел странно взглянула на меня.
— Разве он не потрудился сообщить тебе? Он должен был пойти в отпуск месяц назад, но отказался.
Меня словно ударили по лицу.
— Нет... возможно, он просто не мог?
— Конечно, это весьма необычно, но ты не выглядишь слишком уж удивленной.
— Я... я... Фрэнк написал мне письмо, посмертное... а Лео прочитал его. — Лицо мисс Аннабел застыло. — Ему не следовало читать это письмо, — прошептала я. — Оно было адресовано не ему.
— Может быть, и не ему, но Лео — твой муж. Фрэнсису не следовало писать тебе.
— Он только просил у меня прощения — такое же письмо, как он написал и тебе.
— Что?! Такое же, как мне?
— Я не знаю, что было в твоем.
— И я не собираюсь тебе это рассказывать, — лицо мисс Аннабел исказилось от боли, затем она выпрямилась: — Несмотря на свои недостатки, он умер геройски, и я горжусь им, — она сняла перчатку с левой руки. Венчальное кольцо сияло золотом на ее пальце. — Видишь, я снова ношу кольцо. Фрэнсис был моим мужем. А Леонидас — твой муж, — тихо добавила она.
— Он сказал, что больше не будет мне настоящим мужем, — прошептала я. — Он будет только притворяться, ради детей. Но отказаться от отпуска... — я запнулась и жалобно добавила: — Может быть, ты... не могла бы ты?..
— Извини, Эми. Вряд ли я что-нибудь могу здесь сделать, — ее голос смягчился. — Ты сама знаешь, Леонидас — человек, который тяжело воспринимает подобные вещи. Ради него же самого я желала бы... — она оборвала фразу, спросив вместо этого: — Флора наверху? Я заехала ненадолго, мне бы хотелось взглянуть на нее.
Аннабел уехала после чая. Я осталась сидеть одна в темноте. Мне было холодно, очень холодно. Я созналась себе, что до этой минуты все еще надеялась — не на то, что Лео простит меня, а на то, что со временем снова смогу завоевать его сердце, если постараюсь по-настоящему. Но теперь было слишком поздно. У меня не было сил бороться дальше. У меня не хватит мужества приблизиться к Лео, а он, как я знала, никогда не сделает попытки к сближению первым. Он не делал этого раньше, не сделает и теперь.
Сидя в темноте, я наконец, признала правду — моя семейная жизнь закончилась.
Глава пятьдесят вторая
Но у меня еще оставались дела, которыми нужно было заниматься. Пока Лео отсутствовал, я должна была распоряжаться вместо него,
