— Она такой же демон, как и я. Что, я полагаю, вполне возможно, если вы читаете свитки, — добавил он с несвойственным ему юмором.

В последнее время он начал находить некоторые вещи странно забавными, что всё ещё удивляло его.

— И всё же напрашивается вопрос. Ты хочешь сказать, что влюблён в женщину, чью смерть ждал последние семь лет?

— Нет. Конечно же, нет. Но связь остаётся, к добру это или к худу, и это наша единственная надежда.

— А если ты умрёшь? — спросил Михаил.

Азазель пожал плечами.

— Тогда я умру. Я прожил бесконечную жизнь, я был на земле в течение тысячелетий. Я не боюсь смерти, даже если я больше не принимаю её.

— А что, если смерть — это какое-то вечное проклятие, о котором мы ещё не догадались? — потребовал ответа Разиэль.

— Даже если так. Но я сомневаюсь, что это будет так. Я думаю, что для тех из нас, кто проклят, наша судьба будет вечным небытием. С достаточным осознанием, чтобы прочувствовать это.

— Для меня это звучит как ад, — проворчал Михаил.

— Звучит вполне мирно, — сказал Азазель. — Но сейчас не моё время. Мы спаримся и создадим связь, Уриэль узнает и это сведёт его с ума от беспокойства.

— И ты готов мириться с тем, что она твоя связанная пара? Даже если ваши чувства, скажем так, тёплые, ты не хуже меня знаешь, что такое привязанность к женщине. Она будет привязана к тебе и никакого иного выхода не будет.

— Я знаю.

— Она займёт место Сары, — сказал Михаил с убийственной прямотой, целясь прямо в сердце воина, и стрела нашла свою цель.

— Я знаю, — снова сказал Азазель. — Но она не будет Источником. Насколько я могу судить, у неё не осталось никаких сил, она полностью человек. И если мы обнаружим, что не подходим друг другу, мне придётся уйти из Шеола. Не думаю, что она станет проблемой.

— Ладно, — наконец сказал Разиэль. — Только постарайся не осушить её. Это решило бы мою проблему, но Уриэль может подумать, что это помешает счастливому браку.

— Труп невесты, — мрачно усмехнулся Михаил. — А почему бы и нет?

Азазель ничего не сказал.

ПРОБЛЕМА ПОДСЛУШИВАНИЯ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ТОМ, что вы никогда не услышите ничего хорошего, никто не заговорит о вашем уме и красоте, или, чёрт возьми, даже о чём-то скучном, например о погоде. Скорее всего, вы услышите что-то такое, чего вам лучше не слышать. Иначе они сказали бы вам это прямо в лицо.

Конечно, это было просто смешно. Почему я должна думать, что он влюбился в меня только потому, что объявил меня своей избранной? Я представила себе, что парой в этом явно патриархальном обществе являлись те, кто, по их мнению, долго мог оставаться в состоянии покоя. Вся эта история с отравленной кровью была фальшивкой. На самом деле вся эта история с кровью, скорее всего, была чушью собачьей. Это не имело к нам никакого отношения.

Кроме того, я помнила, что в темноте, под дождём, я укусила его, разрывая кожу, слизывая кровь. Почему? Я не была пожирателем крови. Очевидно, это было проклятие для Падших, и всё же я попробовала его. Может быть, я была просто извращенкой и была так возбуждена, что не могла думать. Всё было возможно, учитывая, что я никогда в жизни не была так возбуждена.

Если я снова укушу его, это будет ему только на руку, но я сомневалась, что ему будет до этого дело. "На самом деле, — подумала я, — скучающая снисходительность — это единственный способ справиться с ситуацией, поскольку именно так он, скорее всего, и поступит. Ну и что с того, что я испытала удивительное удовольствие от его стройного, красивого тела? Я могла контролировать свои собственные эмоции. Он мог делать всё, что хотел, а я просто думала бы о чём-то другом".

Это сведёт его с ума.

— Чему это ты ухмыляешься? — спросила Элли, подходя ко мне вплотную. — Выглядишь однозначно безнравственно.

— У всех нас есть дурные мысли, — безмятежно сказала я, отходя от своего поста подслушивания.

По правде говоря, это была не моя вина. Я просто отправилась на поиски тишины, найдя её в низких креслах на одной из веранд. Я и не подозревала, что она ведёт к залу совета.

— Идём, я покажу тебе комнаты.

— Кровати в лазарете более чем достаточно...

— Нет, я говорю о комнатах Азазеля. И твоих тоже.

— Я не собираюсь, повторяю, не собираюсь, делить комнаты с Азазелем. Я пересплю с ним, сделаю то, что свяжет нас кровью, но на этом всё. А потом мы сможем разойтись в разные стороны.

Элли отрицательно покачала головой.

— Нет, ты не сможешь. Это навсегда. Узы, которые не могут быть разорваны ничем, кроме смерти.

— Похоже, смерть не разорвала связь между Азазелем и Сарой.

Я ненавидела саму мысль о её существовании, хотя она была всего лишь одной из бесконечной череды человеческих жён, которых он пережил.

— Это были скорее обстоятельства её смерти, чем связь между ними, — мягко сказала Элли. — Сара отпустила бы его, хотела, чтобы он ушёл. Но Азазель может быть очень упрям, и он был полон гнева, и у него не было никакой возможности выплеснуть его.

— Разве что пойти за демоном. Но почему именно я? Почему он вдруг решил, что должен убить меня?

— Из-за пророчества, конечно. Ты должна была занять место Сары. Он хотел убедиться, что это невозможно, — она пыталась внести в его поступки здравый смысл, но я на это не купилась.

— Избавившись от демона, — сказала я.

— Да. Но ты должна понимать, что он не знал, что ты больше не демон, — честно сказала она. — Он думал, что ты чудовище, которое убивает младенцев.

— Он не должен верить дурной репутации.

— Он не мог ясно мыслить.

— И я должна его простить? Потому что он не знал?

— Я не знаю, хочет ли он твоего прощения, — сказала Элли. — Я не знаю, чего он хочет. Он слишком поглощён чувством вины.

— Плевать, — отрезала я, чувствуя себя жестокой. — Я не буду делить комнату, постель, которую он делил со своей любимой Сарой.

Я с ужасом поняла, что в моём голосе звучит ревность. Что же со мной было не так?

— А ты и не будешь. Это новые комнаты. Это показалось самым мудрым...

Азазелю лучше обойтись без апартаментов Альфы.

— Но я думала, что Альфа Разиэль.

Я старалась не