Теперь Порция хмурилась, глядя на нее.
– А если серьезно… Ты никогда ничего не рассказываешь о своей старой школе.
Хендрикс пожала плечами, уставившись на банку минералки.
– О своих старых друзьях, хобби, бывших парнях. Вообще, о своей жизни.
Хендрикс почувствовала, что ее затошнило.
Рейвен бросила настороженный взгляд на Порцию.
– Эй, Порция, дай ей передых.
– Я просто пытаюсь понять, кто она, – продолжала Порция, не извиняясь. И вновь обращаясь к Хендрикс, продолжала: – Ты появляешься здесь, вся такая таинственная, в середине года, тебя нет ни в одной социальной сети, ты ничего не говоришь о своей старой школе, вообще никогда. Ты должна признать, что это немного жутко. Ты вампир? Тебе уже двести лет как шестнадцать? Ты начинаешь каждый раз новую жизнь, когда переезжаешь в новый город, чтобы никто не раскрыл твой секрет?
– Нет, – сказала Хендрикс.
– Тогда в чем дело? – спросила Порция.
– Да ни в чем. В предыдущей школе у меня была куча подружек. Я увлекалась всем сразу – спортом, школьными играми, газетой. – Хендрикс почувствовала, что ее щеки стали горячими. – Думаю, я была не просто отличницей, а супер-пупер отличницей. Когда я встретила Грейсона… на некоторое время я забыла, кем я была. Он стал для меня всем. Но здесь никто не знает, кем я была, поэтому я подумала, что могу начать все сначала.
«И узнать, кто я без Грейсона», – добавила она про себя.
С тех пор как Хендрикс переехала сюда, она впервые сказала чистую правду, отчего почувствовала себя уязвимой и обнаженной.
К счастью, Рейвен вмешалась прежде, чем Порция могла добавить что-то еще, и сказала, понизив голос:
– Порция, этого тебе достаточно? Если ты не оставишь ее в покое, я заставлю тебя рассказывать о Ви.
– Прекрасно, – вздохнула Порция. Но на ее щеках вспыхнули два ярко-красных пятна.
Хендрикс подняла брови. Благодарная за то, что разговор свернул с ее персоны, она спросила, нараспев:
– Кто такая Ви?
– Никто, – отрезала Порция.
Рейвен ответила одновременно с ней:
– Первая девушка Порции, которой она строит глазки, когда думает, что никто ее не видит.
Порция злобно стрельнула глазами.
– Бетти была моей первой девушкой.
– Ладно-ладно, она твоя первая девушка, которая не является персонажем сериала на CW, – поправила себя Рейвен.
Порция зло зыркнула на нее, но Рейвен только пожала плечами.
– Что? Ты рассказала мне о ней без проблем.
– Ага, после игры в «пивной понг» [13] у Блейка всю ночь. – Порция опустила взгляд на руки. К удивлению Хендрикс, румянец разлился по всему лицу Порции.
– Не можете же вы ожидать, что я буду говорить о ней на трезвую голову?
И тут у Хендрикс возникла идея.
– Слушайте, родители решили превратить этот странный подвал в винный погреб. Мой папа типа коллекционер, и у них этого добра просто валом. Я не думаю, что они заметят, что пропала одна бутылка.
«К тому же мне было бы гораздо удобнее говорить о Конноре, если бы я была немного навеселе», – подумала она.
Глаза Порции расширились.
– Ты серьезно?
– Они не считают бутылки? – Рейвен сморщила нос. – Мои родители считают даже бутылки этого вонючего низкокалорийного дерьма «Бад Лайт Лайм» [14], которое они покупают. Как будто я когда-нибудь буду в таком отчаянии, чтобы выпить его.
– Мои родители не считают бутылки. – Хендрикс подняла свою минералку. – Мы могли бы сделать винные коктейли. Я делала так в Филадельфии все время. Вы бы никогда не подумали, что грейпфрут и красное вино сочетаются, но на вкус такой коктейль просто бомба.
Порция и Рейвен посмотрели друг на друга.
– Да, пожалуйста, – сказала Порция.
Хендрикс выскочила из парадной двери, обхватив себя руками, чтобы было не так холодно. Порыв ветра сквозь деревья поднял в воздух опавшие листья, разбросанные по улице, и прозвучал для Хендрикс странно скорбным звуком, похожим на вздох перед тем, как человек начинает плакать. Она вдруг обнаружила, что то и дело оглядывается через плечо, осматриваясь по сторонам со стойким ощущением, что кто-то на обочине позади наблюдает за ней. Но никого не было.
Вход в винный погреб выглядел как люк, расположенный под углом к земле, защелки закрыты цепью, которая должна была быть прицеплена к замку, но сейчас валялась без дела. Старый замок сломался, а новый отец Хендрикс еще не удосужился купить.
Одной рукой Хендрикс потянулась к цепи, когда та вдруг сдвинулась, волнообразно скользя длинным мускулистым телом между защелками под тусклым серым светом. Послышалось тихое шипение, сопровождаемое звуками трещотки гремучей змеи.
Хендрикс отпрянула и чуть не потеряла равновесие. Пульс загрохотал в горле.
– Черт, – сказала она сквозь зубы, обхватив себя руками. – Вот черт, а.
Она продолжала смотреть на змею, пытаясь успокоить дыхание.
Но… девушка нахмурилась, наклонив голову. Никакая это была не змея, а просто цепь, свободно обмотанная вокруг люка.
Она осторожно шагнула ближе, наклонилась вперед. Затем, все еще не веря своим глазам, схватила палку с земли и ткнула ее.
Цепь не двигалась.
– Господи, – пробормотала она смущенно. Руки все еще дрожали, она сняла цепочку и потянула дверь на себя, чтобы проскользнуть внутрь. Крышка зловеще захлопнулась над ее головой.
Тьма обрушилась на нее. Оставшись в одиночестве, Хендрикс почувствовала, как стало легче дышать, из губ вырвался воздух. Она некоторое время стояла на вершине лестницы, просто размеренно дыша.
Все идет хорошо, сказала она себе, пытаясь успокоить нервы. Или, по крайней мере, ей думалось, что все идет хорошо. Похоже, Рейвен и Порции она понравилась.
За исключением… Боже, как можно точно сказать, нравишься ли ты кому-нибудь? На самом деле она не знала, что о ней думают Рейвен и Порция. Они задавали ей вопросы. Но, возможно, это только потому, что они знали, что она нравится Коннору? Может быть, прямо сейчас, наверху, они говорят о том, какая она чокнутая?
– Вино, – сказала она вслух. В данный момент только это должно было заботить ее. Выбрать бутылку вина, исчезновения которой ее отец не заметит, и приложить все усилия, чтобы доказать, что она не чокнутая.
Подвал был темным, с низким потолком и грязными полами. Хендрикс щелкнула выключателем наверху лестницы, и одинокая лампочка зажглась, наполняя небольшую комнату металлическим гудением.
Хендрикс заколебалась, на секунду засомневавшись в своем решении прийти сюда одной. Даже в полдень, при ярком солнечном свете и с двумя подружками всего в паре метров отсюда, это место было немного странным. Тут не делали ремонт, как в остальной части дома. Стены были из старого кирпича, покрытого тонким слоем грязи и чего-то красноватого, что, вероятнее всего, было ржавчиной, но выглядело как кровь. А лестница была без задней облицовочной
