Макото судорожно вздохнула и резко развернулась.
— Ты уверен, что это точно твой дом?
— Да, вполне, — пожал плечами Нефрит и уверенно направился вглубь комнаты, где, прямо рядом с высоким шкафом, заполненным кулинарными книгами, притаилась простая деревянная дверь. — Ты идешь?
Она оторвала жадный взгляд от его плиты и поспешила на зов.
— Осторожнее, ступеньки узкие, — предупредил Нефрит, галантно подав девушке руку, чтобы она могла спуститься.
На секунду он прочел на лице Мако желание отказаться от помощи, но тело отреагировало быстрее, чем разум, и она схватилась за его ладонь прежде, чем успела пожалеть об этом.
***
Макото понятия не имела, что происходит. Нефрит ухитрялся с каждой секундой все больше путать мысли у нее в голове, даже ничего толком для этого не делая. Этот особняк, словно вышедший из романов девятнадцатого века, сладковатый запах хвои, такой свежий, что даже нос щипало, цветы в холле, а теперь еще эта кухня…
Сама Мако о такой могла только мечтать. Она частенько просматривала журналы для дизайнеров в поисках вдохновения. Вырезала наиболее понравившиеся интерьеры и приклеивала их на пробковую доску, чтобы составить собственную картину идеальной кухни, старательно подбирала стулья, материалы для столешниц и даже светильники.
Но откуда ей было знать, что такая уже существует — в доме невыносимого друга Мамору, который ухитрился очаровать ее и разбить ей сердце за один вечер?
Где был сейчас тот легкомысленный язвительный шутник, и кто был этот человек, что вел ее в полутемный холодный подвал, осторожно сжимая продрогшую ладонь в своей горячей руке?
Мако неосознанно стиснула пальцы и едва не вздрогнула, когда поняла, что Нефрит в ответ чуть сильнее сжал ее ладонь.
Сил восхищаться погребом в особняке у нее уже не осталось, но, однако, она сумела выдавить замечание о том, что немногие винные магазины в городе могут похвастаться таким богатым ассортиментом.
— Это точно, — рассмеялся Нефрит, подхватывая с пола целый ящик, заполненный пыльными бутылками. — Располагайся. Вот там, с правой стороны белые вина, с левой — красные. У торцевой стены шампанское и розовое вино.
— С ума сойти, — присвистнула Мако.
Она протянула руку и вытащила с одной полки бутылку, побелевшую от покрывшей ее пыли. На этикетке выцветшими буквами значилось «Vosne romani», а ниже стояла цифра – 1934.
Макото испуганно огляделась, выяснила, что Нефрита поблизости нет, и как можно аккуратнее вернула бутылку на место. Она бы в жизни не подумала, что в погребе этого особняка может храниться вино такого вида. Бургундское красное, признанное критиками вином с богатейшим ароматическим букетом. Сама Макото видела такую бутылку разве что на фотографиях в интернете, когда искала подходящие напитки для своего дня рождения и просто ради интереса открыла вкладку с десятью самыми дорогими винами мира. Это, описанное как «идеальное для романтических встреч» занимало девятое место. И, если память не изменяла Макото, стоило что-то около шести тысяч долларов за бутылку.
Рядом с драгоценным экземпляром находились вина попроще, но все равно еще несоизмеримо далекие от тех, что продавались в винных магазинах. Удивительные сорта марочных, коллекционных и элитных вин, большинство названий на этикетках которых даже не были ей знакомы.
Она вновь вытащила одну из бутылок наугад, зацепившись взглядом за ярко-синюю сверкающую фольгу на горлышке, и не удержавшись, хихикнула, прочитав название.
Сассикайа.
- Потрясающий образец, - улыбнулся вернувшийся Нефрит. – Каберне Совиньон, красное сухое, две тысячи десятого года. Куплен в Тоскане в прошлом году.
- Дорогое? – завороженно спросила Мако.
Нефрит поднял глаза к потолку, вспоминая.
- Кажется, досталось мне со скидкой примерно за четыреста долларов.
Макото тихонько ойкнула и тут же положила вино на его законное место. Теперь, в окружении всех этих хрупких бутылок стоимостью в несколько недельных зарплат, она еще сильнее ощущала себя слоном в посудной лавке.
Следующие полчаса они посвятили тому, что выбирали подходящее вино, грузили его в ящики и перетаскивали в машину Нефрита, которая спустя некоторое время насквозь пропиталась запахом пыли и древесины.
По окончании этого утомительного занятия Мако обнаружила, что половина богатейшего винного погреба в Токио была опустошена.
— Мы считай что ограбили тебя, — со смехом покачала она головой, наблюдая за Нефритом, который казалось, вот-вот заплачет.
— Что ж, пусть это будет моим дополнительным свадебным подарком, — грустно вздохнул он. — Раз уж с первым я, честно говоря, откровенно схалтурил.
Макото послала ему сочувствующую улыбку и подошла к той бутылке со смешным названием, которую вытащила второй.
— Можно я еще вот эту возьму?
Нефрит забрал из ее рук бутылку, случайно коснувшись пальцами кожи, и послав этим по телу Мако легкий электрический заряд.
— Зачем? — задумчиво нахмурился он, изучив этикетку.
-Ну, это традиция, помнишь? Что-то старое, что-то новое…
Нефрит поднял на нее взгляд.
— Ну, на мой взгляд оно недостаточно старое. Но разве в традиции не говорится о какой-нибудь безделушке, принадлежащей старшему поколению? Фамильная брошка там, или перстень?
— У нас нет времени на поиск фамильной ценности для Усаги. Придется импровизировать.
— Да уж, — усмехнулся Нефрит, — не удивлюсь, если после такой свадьбы Усаги и Мамору всерьез задумаются о том, стоит ли вообще с нами дружить.
Но он кивнул, соглашаясь на безумную идею Мако, заметил, что позже подберет из своих запасов что-то более подходящее, и вернул бутылку в дрожащие руки Мако.
— Ты замерзла? — спросил Нефрит, заметив ее состояние, и положил свои ладони поверх ее, судорожно сжимающих вино.
Макото помотала головой.
Она не замерзла.
Она просто видела его слишком близко. Ближе, чем даже в квартире, когда он — в этом не было сомнений! — едва не поцеловал ее. А теперь Нефрит был совсем рядом, можно было разглядеть каждую мелкую морщинку в уголках его вечно смеющихся синих глаз. И он, черт возьми, был идеален, без единого изъяна, за который можно было бы зацепиться взглядом и подумать: «нет, кажется, влюбленность уже прошла».
Влюбленность не прошла. И никогда не пройдет, если он и дальше будет стоять так близко и смотреть на нее так взволнованно, словно…
Словно то, что она могла замерзнуть, что-то значит.
Макото пыталась заставить себя отвести от него взгляд, но не могла, и, словно зачарованная, смотрела на его четко очерченные губы, которые шевелились, что-то произнося.
— Розочка…
— Поцелуй меня,
