Попель, как и другие, долбит топором бревно, тут же требует от штаба донесений и отдает распоряжения.

Начальник штаба полка Болховитинова Сытник развивает неутомимую инженерную деятельность. Он замеряет, разбивает колышки, расставляет людей, сортирует лес.

— Черт возьми! — смеется он, размечая Попелю большой брус.— Плотницкого метра никогда в руках не держал, а прижала обстановка — инженером сделался.

Ночь гулким эхом разносила далеко по реке стук топоров.

Моя бригада закончила задание до полуночи. Уходим к машинам приготовиться к бою.

Иду, шатаясь от усталости, веки слипаются, покалывает в пустом желудке. Нет сил удержаться, и я даю команду съесть по сухарю из оставшихся двух. Полусонный, грызу его с остервенением, запивая речной водой, как никогда вкусно пахнущей брусничным чаем.

— Ну как, хлопцы, в животах бурчит? — спрашивает Попель.

Рядом слышу умоляющий голос старика-полковника.

— Отец родной! Оставьте при себе, не отправляйте в тыл. Незаслуженно лишаете чести старого солдата.

— Не могу, полковник, не могу,— говорит Попель,— знаю, что это не по вас, но снарядов все равно нет и мне нужен такой командир, как вы, чтобы вывел колонну за ночь к нашим войскам.

У моста слышится приглушенная команда, какая-то возня и шум моторов.

«Переправляются,— думаю я.— Кривуля, наверное, уже прошел, он должен был идти первым. Встретимся ли когда?»

Немцы явно засекли переправу. Снаряды и мины методически посвистывают над рекой. По звуку разрыва легко определить, где снаряд разорвался: на сухом берегу кажется, что он крякает от удовольствия; в болоте снаряд рвется протяжно, с присвистом, чмокая, глухо, недовольно; шлепаясь в воду, он поднимает фонтан воды. На том берегу тревожно крякают утки, где-то дальше, правее, в селе предательски гогочут гуси. Кто-то, должно быть раненый, запел «По долинам и по взгорьям». Голос быстро слабел и на втором куплете замолк.

— Не задерживай! — слышу голос Попеля, и очередная машина, приглушенно рокоча мотором, тянет гаубицу на мост.

Попель и Васильев стоят рядом с танком Т-34 у самого схода на мост. Где-то там и полковник-артиллерист. Его я не вижу, слышу только голос.

— Дивизион прошел,— докладывает он.

— Хорошо, полковник. Желаем удачи. Помните, что на том берегу за ночь худо-бедно вам километров шестьдесят надо отмерить...

— Проскочим,— говорит полковник, и я вижу, как его броневичок, осторожно перебирая бревна настила, входит на мост.

Нас накрывает серия разрывов. Рядом на реке ложится целый залп. На мосту виден взрыв и сильный всплеск воды. Приглушенный вскрик — и опять тихо урчат моторы и стучат бревна настила под проходящими машинами. К нам подбегает мокрый боец. Он докладывает Попелю, что под броневик полковника попал снаряд, броневик перевернулся с моста в воду и полковник утонул вместе с машиной. Я не могу поверить этому, так же как не могу поверить, что погибли Фролов, Перепилица. Трудно, просто невозможно представить их мертвыми.

Сбор всех танков был в Подлуже. Мы выступили оттуда, когда Большая Медведица только повернулась хвостом к земле, но до утра сделали всего лишь десять километров, дошли до Мала Милча. Это объясняется тем, что в колонне из ста танков девять разных марок. Колонна идет тремя эшелонами. В первых двух эшелонах все виды танков — от танкеток до тяжелых КВ. Только третий эшелон Волкова однотипный — Т-34.

Попель и Васильев со своим резервом движутся в голове полка Болховитинова, в первом эшелоне. Мои танки идут позади КВ Попеля. Все движутся на уменьшенных дистанциях, так как местность здесь сильно пересеченная, а дорога тянется вдоль ручья в узкой лощине. Это настоящее дефиле, и оно очень выгодно для засады противника. Перед маршем Попель предупреждал нас об этом, требовал, чтобы все были особенно внимательны.

Слева звонко ударила немецкая батарея, глухим голосом повторила батарея справа. Гребни укрывали нас от снарядов. Но только я подумал: «Если ударят спереди, получится ералаш»,— как спереди ударила залпом немецкая батарея. Из идущего впереди КВ Попеля в двух местах посыпались искры. «Не пробьет,— подумал я.— Но что будет с моим танком, если Попель сойдет в сторону от дороги».

Попель не свернул. Прибавляя газ, все больше и больше набирая скорость, его танк оставил далеко за собой танк Васильева.

Васильев остановился, и я услышал, как он приказал Волкову скорей развернуться и идти в атаку на село.

Первые два эшелона, втянувшись в дефиле, уже не могут развернуться в атаку. Попель сразу понял, чем это грозит нам. Вот почему он один устремился в атаку на батарею, которая пропустила нашу головную походную заставу и только после этого открыла огонь вдоль лощины.

Если он сумеет привлечь на себя весь огонь этой батареи и потом уничтожить ее, колонна проскочит это проклятое место и у самого села развернется в атаку.

Все это стало ясно мне, как только Попель вырвался вперед.

По звуку выстрелов похоже, что бьют 45-миллиметровые противотанковые пушки.

«Пробьют они КВ или не пробьют?» — подумал я. Снаряды попелевской пушки стали рваться в кустарнике у дороги, и я радостно воскликнул:

— Увидел!

Никитин почти сейчас же закричал:

— На пушку наехал!

Нырнув в кустарник, танк Попеля задрал нос кверху и опять опустился, как бы преодолевая препятствие.

— Справа вторая!— доложил Никитин.

КВ Попеля уже поворачивал туда свой нос. Пушка в упор выстрелила в него и в то же мгновение скрылась под гусеницами танка. Слева — еще две пушки. С первого снаряда они пробили бы мой танк через оба борта, но против КВ они бессильны — только искры высекают из его башни. Мне все-таки хочется ему помочь — не успеваю: КВ разворачивается большим радиусом и душит одну за другой обе неистово тявкающие пушки. Теперь у меня только одно желание — как можно скорее вырваться из этого проклятого дефиле.

Полк Болховитинова разворачивается в боевой порядок. Я стараюсь нагнать опять ушедший вперед танк Попеля. Он явно держит курс вправо, к домам, на другую батарею, стреляющую по нашим развертывающимся к атаке танкам.

Над башней показываются Попель и его заряжающий — начальник особого отдела корпуса.

Оба веселые, что-то кричат друг другу, показывая вправо. Оглянувшись назад, Попель качает головой, видимо, удивленный,