Рассказав Никитину все, как было, я откровенно признался, что очень боялся за Мусия, а теперь восхищаюсь им. Дядько посмотрел на меня с сожалением и спросил, называя по званию, существовавшему в старой армии:

— А вы, товарищ поручик, награду уже маете?

Я ответил, что нет.

— Ну, вот бачите, ото вже вы и напрасно за мене боялысь, бо я имею десять наград за першу германську войну. Я повный егорьевский кавалер.

Оказывается, дядько — старый разведчик. Всю обратную дорогу, рассказывая о своих былых подвигах, он убеждал нас, что в ту войну разведчикам было много труднее, чем сейчас.

— Знали бы вы, як тоды трудно було нам. Фронт сплошной. Приходилось по ноздри в болото лазить. Це було трудно. А тут що? Фронт не сплошной, тильки разведчикам и життя.

Я спросил его, сколько, по его мнению, было немцев в селе.

— Полк,— сказал он уверенно.

Меня удивило и то, что он, по-моему, совершенно точно определил силу немцев, и то, что определил это по зенитным пушкам.

— Двенадцать разрывов було, це дивизион. Ось и думаю, що на танковый полк немцы обовязково дадут дивизион. Да и то в цим сели дивизия нияк не помистыться, а для батальона танков, я насчитав, богато.

Доложив Васильеву о результатах разведки, я попросил его представить к награде Мусия.

— Представить через разведку,— приказал он мне.

Попель велел открыто передавать но радио: «Войскам Красной Армии. В районе Буды — Пелчи сосредоточение немецких танков. Воздействуйте авиацией».

— Может быть, какая-нибудь мощная рация услышит нас,— сказал он.

С минуты на минуту должен получить новое задание, за которым прибыл в штаб с заместителем начальника разведки.

Связи с корпусом все еще нет. Кто-то, называющий себя Рябышевым, вновь вызывал Попеля и запрашивал сведения о расположении отряда; но когда Попель потребовал, чтобы он назвал фамилии командиров штаба, стоящих рядом с ним, голос умолк, и вскоре заговорил кто-то другой, обрушился на Попеля с руганью, пообещал, что он «ошень скоро» доберется до него. После этого гитлеровцы уже не тревожили наших радистов.

Разведка во главе с капитаном Скачковым, высланная для установления связи со штабом корпуса, до сих пор еще не вернулась. От Кривули также нет никаких сведений.

Немцы опять бомбят лес, достается и селу. Васильев и Попель лежат на земле под танками. Ложусь и я, прижимаюсь плотнее к земле, прислушиваюсь к разговору начальства. Они говорят тихо, но по отдельным доносящимся до меня словам я понимаю, что ни Попель, ни Васильев не питают уже надежды на подход остальных частей корпуса, что нам придется держать здесь фронт самим, стоять до последней машины.

Подходит начальник оперативной группы. Попель дает ему указание изъять с подбитых танков все, до единого, снаряды и слить горючее и масло, выделив для этого специальные команды. Все собранное держать в качестве неприкосновенного запаса.

Из дальнейшего разговора мне становится ясным, что Попель особенно обеспокоен обстановкой на нашем правом фланге, в направлении которого вчера отошла 12-я дивизия немцев. Он досадует на то, что нет донесений от разведки.

— Поеду сам,— вдруг решил он.— Скоро вечер, а оттуда ничего нет.

Васильев возражает, но сдается с условием, чтобы Попель взял с собой взвод БТ разведбата.

Прибегает командир, дежуривший на рации наблюдательного пункта.

— По дороге на Пелчи фашистские танки,— докладывает он,— движутся в боевом порядке.

Васильев вскакивает. Я стараюсь попасться ему на глаза, чтобы он послал меня с Попелем... Это удается.

— Вот хорошо, что вы здесь,— сказал Васильев.— Товарищ бригадный комиссар, используйте его для ваших целей.

Васильев скрылся на своем КВ, поехал к Болховитинову отбивать атаку.

Попель повел нас на север. Пробираемся глухой лесной дорогой, лес сдавливает нас с боков, но зато прикрывает сверху. Наконец, деревья расступаются, чувствуется близость опушки. Еще не село солнце, но в лесу — ранние сумерки, впереди, за сто метров, почти ничего не видно. Явственно слышится какой-то шум. Он то усиливается, то слабеет.

— Машины проходят,— говорит Никитин, уступивший свое место Полелю и восседающий на корме.

— Что машины идут, это и я слышу,— смеется Попель.— А вот — чьи они? Ну-ка, проверить пешей разведкой!

Оставляем свои танки на месте, высылаем дозорного и движемся вслед за ним. Попель с нами. Прошли шагов двести, лес кончился, перед нами — дорога из Пелчи на Млынув. По ней катятся высокие крытые автомашины, за ними идут машины поменьше, таща за собой на прицепе орудия.

— Так вот где они нас обошли! — весело восклицает Попель.— Это вчерашняя наша знакомая дивизия, наверно, сбила прикрытие в Млынуве и обходом идет на Ровно. Нет, шалите, господа, сейчас наведем порядок.

Попель приказывает устроить засаду. Пробираемся по опушке леса, к дороге. Развернув танки вдоль дороги, готовлюсь стремглав вылететь из лесу, как только Попель подаст сигнал.

Вот он бежит, машет рукой: «Давай!» Припадаю к наглазнику прицела. В объективе вырастает автомашина. Не целясь, нажимаю ножной спуск пушки. Мой выстрел — условный сигнал; «Вперед». Микита срывает машину с места. Танк, ковырнув стенку кювета, взревев мотором, выходит на дорогу. Под гусеницами раздается треск, что-то застряло под носом машины. Выглядываю из башни: перегородив дорогу, лежит опрокинутый грузовик, его задние колеса придавлены моим танком. Второй грузовик, не рискнув проскочить под вздыбленной гусеницей моего танка, с ходу уперся в него радиатором.

Разворачиваю башню, ищу, куда вести огонь. Впереди тормозит блестящий «мерседес», а за ним, кидаясь от обочины к обочине, задним ходом уходит открытая легковая. В то же мгновение раздается выстрел, и на шоссе выскакивает второй БТ. Легковая машина, взметнув обломками, опрокидывается в кювет. Из башни БТ вылезает танкист, выпрыгивает на дорогу и бежит к легковой.

Попель, — узнаю я.

Выскочив из танка, бегу вслед за комиссаром к остановившемуся «мерседесу». Дверца кабины шофера распахивается, и немецкий офицер вскидывает автомат навстречу Попелю. Позади меня, над самым ухом, раздастся выстрел. Прыгнув в сторону, оглядываюсь: это Никитин стрелял из пистолета.

— Я к грузовику,— кричит он мне и поворачивает назад.

Бросаюсь к упавшему немцу и сталкиваюсь лицом к лицу с запыхавшимся, но улыбающимся Попелем.

— Открывайте! — с