Не пойму, то ли я спал, то ли лежал в каком-то тяжелом полузабытьи. Весь день меня очень мучило: — А вдруг ничего не получится — ведь я всех уверил в успехе. И теперь мне чудилось, что мы с Микитой испытываем наш первый модернизированный БТ-5 и мотор парит, как перегретый паровозный котел, сипя и свистя. Я мечусь в растерянности, не понимая, почему рев мотора усиливается, а скорость машины падает. И вдруг — взрыв. «Мотор взорвался», — с ужасом думаю я. Откуда-то появляется унылая физиономия Золотникова. Мне хочется ударить его, но рука тяжелая, как свинец, не поднимается, и в ней что-то липкое, вроде смолы. Догадываюсь, что это Маша принесла мне только что вынутый из расплавленного каучука электропровод. Мну в руке еще не застывшую массу каучука и волнуюсь, что проводка получается очень толстая, не будет гнуться…
Слышу голос Веры, она кричит:
— Да ведь разорвет радиатор! — и перед глазами возникает разобранная пробка системы охлаждения. Я вижу накипь на стенках пробки и клапанах…
Утром приехал Костяхин и сказал мне, что следователь все-таки послал в Москву радиограмму и что Москва ответила: «Таких случаев модернизации не зарегистрировано, но идея хорошая».
Я сейчас же с торжеством объявил об этом всем работающим в цеху. Микита недовольно пробурчал себе под нос:
— Скажем «гоп», як перескочим.
При первом опробовании машины в цеху, когда наш парторг, долго недоверчиво прислушивавшийся к мотору, отпустил, наконец, педаль главного фрикциона и машина плавно пошла по пролету, все кинулись за ней с надрывным криком «ура», а я сел на что-то совершенно обессиленный и закрыл глаза — одурел от счастья.
В тот же день наш первенец был испытан в полевых условиях. Микита вел машину, начальник отдела и комиссар сидели в башне, а я стоял на корме, держась за башню. БТ-5 летел с «ветерком», отрываясь от земли на снарядных и бомбовых воронках. На третьем круге из башни показалась голова подполковника, и он сказал, что восхищен машиной — больше гонять нечего, надо сдавать в батальон и сейчас же приступать к модернизации остальных заброшенных корпусов БТ-5 и БТ-2.
* * *Дошла очередь до передачи батальону двух БТ-5, к которым были прикреплены в качестве будущих башенных стрелков братья — ремесленники Мишка и Васька. Не помогли мои увертки. Эти шпингалеты добились своего, поймали меня на слове. Перед испытанием машины я устроил ребятам строгий экзамен на башенных стрелков. Пришлось признать, что работу у орудий и пулемета они знают в совершенстве. Но вот при проверке санитарной подготовки Васька едва-едва вытащил из башни условно раненого командира — запыхался, глаза на лоб вылезли. Комиссар батальона Николаев запротестовал было против зачисления этого юнца в экипаж, но Юдин убедил его, что парнишке можно оказать снисхождение.
На испытание своих машин ребята выехали в новых комбинезонах, распахнутых во всю грудь, чтобы видны были тельняшки. На головах с топорщившимися в разные стороны вихрами лихо сидели матросские бескозырки. Меня рассмешила эта комбинированная форма, но убедить ребят, что морская форма не для танка, было невозможно. Ведь на каждом из нас, танкистов, давно уже появилось что-нибудь из одежды моряков, а тельняшки — на всех без исключения.
Тетрадь девятая
Теперь трамваи подходят к самому фронту. В любую сторону, на восток и запад, можно доехать на трамвае до фронта за сорок минут.
По всем данным противник снова готовится к генеральному наступлению. Наши авиаразведчики сообщают, что в тылу противника идут большие передвижения войск и все в сторону Одессы. Помимо многочисленных маршевых батальонов, обнаружены полковые колонны, двигающиеся с двухкилометровыми интервалами со стороны Тирасполя и Бендер.
Наши войска, пользуясь сравнительным затишьем, совершенствуют свою позиционную оборону, углубляют траншеи переднего края и вторую траншею на линии дивизионных резервов.
11 сентября я с одним инженером нашего отдела поехал в армейский тяжелый артполк, чтобы выяснить, сколько тракторов можно взять у них для переделки в танки. По дороге мы остановили машину на высотах восточнее сел Дальних и Татарка. Здесь проходит вторая линия траншей, занятых частями недавно сформированной Одесской дивизии на случай прорыва противника. Нам захотелось посмотреть на минометы, изготовленные на Январке, они стояли уже здесь на позициях побатарейно.
Несмотря на частые артиллерийско-минометные налеты противника, жизнь в этих траншеях и окопах второй линии бьет ключом. Со всех сторон несутся звуки музыки и песен. В музыке здесь главенствует не баян, как у моряков, а патефон. Один пожилой минометчик, державшийся тут как хозяин, вероятно старый солдат, сказал нам, что вчера отдана была команда все эти музыкальные ящики выставить на бруствер, чтобы подсчитать, сколько их в траншее; оказалось, что на каждых двух бойцов — патефон.
— Было бы и больше, да одному человеку надо нести патефон, а другому тяжелую коробку с пластинками, — усмехнувшись, добавил он.
На наш вопрос, как работают минометы, сделанные на Январке, он сказал, предварительно громким хлопком выбив окурок из мундштука:
— Фирма солидная, одна из лучших в Одессе.
Неподалеку от нас две пары, поднимая легкую пыль, вальсировали по мягкому жнивью пологого ската, спускавшегося в глубокую балку.
— Конечно, по-армейски это не порядок, — сказал тот же пожилой минометчик, — да разве их угомонишь — одесситы!
В полукилометре левее артналет противника поднял над балкой земляную тучу. Танцующих это не испугало. Только две какие-то женщины с узелками и чемоданчиками, свернув с дороги, вдруг побежали параллельно траншее.
— Обстрелянные бабочки, — сказал минометчик, — Вот посмотрите, сейчас прыгнут в окопчик, там их много, окопчиков.
И действительно, в двухстах шагах от дороги женщины скрылись. Потом над гребнем показались их головы. Из траншеи что-то кричали им, махали руками. Затем выскочили два бойца и побежали к женщинам.
Минометчик многозначительно подмигнул нам:
— Бегут открыто — не крадутся, — значит, взводный разрешил, — и стал рассказывать нам, как тут у них жизнь идет. — Как видите, товарищи командиры, наша дорога часто обстреливается, бабочки это уже знают и, чтобы не попасть под обстрел, применяют теперь обходный маневр — подходят со степи. Изучили все до тонкости. Те, конечно, которые по первому разу идут к
