— Ты уже обещал меня не обманывать, — упрямо продолжила я. — И опять обманул, прикрывшись государственной тайной. Могу я верить твоему слову, что ты больше не будешь читать мои мысли?

Стэнн сжал кулаки и с таким бешенством посмотрел на меня, что я испуганно сжалась. Мне показалось, что он меня сейчас ударит. Но он развернулся и с размаху вдарил кулаком по столу. Стол дрогнул, затрещал и развалился на части, словно был из картона, а не из крепкого дерева. А Стэнн быстро вышел из комнаты.

Я закусила губу, сдерживая слёзы. Какая же я дура! Я нанесла ему страшное оскорбление: я позволила себе усомниться в его слове. Слове принца! Будь я мужчиной, он бы убил меня на месте, и любой суд его бы оправдал. Я обиделась на него за то, что он заботился обо мне, и нанесла ему такой удар, который только кровью смывают. Бедный мой принц! Чёртовы мои упрямство и самомнение.

Я поспешно вышла из комнаты, думая, где же мне теперь искать Стэнна. Звать на мыслеречи я его не хотела: во-первых, он мог просто не ответить, а во-вторых… Во-вторых, я боялась его ответа. Если он скажет, что не хочет меня видеть, мне придётся подчиниться. И наша ссора может затянуться надолго.

Что ж, придётся просто тупо заглядывать во все двери, а потом идти искать его в сад. Лишь бы вообще из дома не ушёл. Разбираться в наших отношениях в Тайной Полиции мне не хотелось.

Первой комнатой, мимо которой мне пришлось пройти, была наша спальня. Я осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. И с облегчением перевела дух: как хорошо, что он здесь!

Стэнн стоял у окна, вцепившись в подоконник так, что костяшки пальцев побелели, и по закаменевшей спине я поняла, что он всё ещё зол и с трудом держит себя в руках.

Я с опаской подошла к нему, осторожно коснулась его плеча и прошептала:

— Стэнн, прости меня. Пожалуйста, прости. Я верю тебе. Я знаю, что слово принца нерушимо. Я обещаю, что больше никогда не оскорблю тебя недоверием. Если сможешь, прости. Я очень люблю тебя.

Стэнн молчал, по-прежнему глядя в окно. Но плечи дрогнули и немного расслабились. Я осмелела и, обняв его, прижалась щекой к твёрдой, как доска, спине:

— Прости. Я опять обиделась на пустом месте. Я знаю, мне нужно учиться держать себя в руках и думать, прежде чем что-то сказать. У меня язык работает вперёд головы. Но мне так хочется, чтобы между нами не было тайн, чтобы мы доверяли друг другу. Я понимаю твоё недоверие и твоё желание защитить меня от лишнего беспокойства. Ты благородный, заботливый. Но я ведь уже не маленькая девочка. И мне так хочется быть к тебе ближе. Хочется, чтобы видел во мне не только любимую девушку, но и друга. Чтобы ты доверял мне, как твой отец доверяет твоей маме.

Я сглотнула появившийся от волнения комок в горле, крепче прижалась к любимому, чувствуя, как расслабляется под моей щекой спина, как выравнивается злое дыхание, и с горечью продолжила:

— Но ты, наверное, прав. Доверие надо заслужить. Ты ведь не знаешь, умею ли я хранить тайны. Я это понимаю. Но мне всё равно немного обидно. Вот я и «кусаюсь», и причиняю тебе боль. Прости меня, пожалуйста. Ты столько делаешь для меня, а я… Я просто злая и вредная девчонка, которую давно пора выпороть и в угол поставить. Прости меня, мой принц, если сможешь.

Голос сорвался. Я замолчала, стараясь удержать наворачивающиеся на глаза слёзы.

Стэнн постоял ещё несколько мгновений неподвижно, потом повернулся ко мне, обнял крепко, прижался щекой к моим волосам, и мы замерли, успокаивая бешено бьющиеся сердца идущим друг от друга теплом, чувствуя, как уходят боль и раздражение, как расслабляются сжатые обидой тела.

А когда мне показалось, что Стэнн совсем успокоился, он вдруг отпустил меня, одним пальцем, небрежно, приподнял за подбородок моё лицо, придерживая так, чтобы я не могла отвернуться и, прищурившись, сурово проговорил:

— Пожалуй, ты права. Надо тебя наказать, чтобы ты навсегда запомнила, как надо почитать особ королевской крови.

Голос звучал хрипло и угрожающе, и я даже поверила, что он говорит всерьёз. На краткий миг мне стало не по себе. Я испуганно вскинула глаза — и поймала смеющийся взгляд. И сердце замерло от нежности. По телу пробежали мурашки, и я, закрыв глаза, потянулась к нему и прошептала:

— Накажи меня, мой принц. Я вся в твоей власти.

И он наказал. Так, что я потом долго ещё вспоминала его хриплое дыхание над моим ухом, горячие руки на своих бёдрах, мускулистое тело, вжимающее меня в твёрдую стену, изматывающе-медленные движения, заставляющие тянуться следом. И сводящее с ума желание, которое он не спешил удовлетворять, требуя, чтобы я просила прощения. И я, задыхаясь от страсти, хриплым шёпотом повторяла за ним: простите меня, Ваше Высочество… я всегда буду покорна вашей воле, Ваше Высочество… И шептала ласковые слова, прижимаясь к нему так, словно хотела слиться с его горячим телом. И чувствовала, как уходит у любимого обида, как растворяется она в потоке моей любви. И, наконец, услышала жаркий прерывистый шёпот:

— Прости меня. Я был неправ.

Но даже после этого он ещё долго мучил меня, доводя до исступления и отступая в последний момент, заставляя кричать и молить о продолжении. И когда, наконец, эта сладкая пытка закончилась, и я киселём растеклась на постели, не в силах пошевелиться, он, лёжа на мне, промурлыкал мне в ухо:

— Теперь я знаю, как нужно укрощать непокорную жену.

И всё ещё тяжело дыша, приподнялся на локтях и строго сказал:

— И больше никогда не смей сомневаться во мне!

— Иначе ты меня опять накажешь? — просипела я.

— А ты скажи, что тебе не понравилось, — прищурился он.

— Не скажу, — мотнула я головой. — Это было потрясающе.

Стэнн горделиво усмехнулся и, скатившись с меня, откинулся на спину.

Некоторое время мы лежали молча, приходя в себя, а потом одновременно, как по команде, повернули головы и спросили:

— Ты больше не сердишься?

И сначала фыркнули от неожиданности, а потом я настороженно начала:

— Ты опять…

Но Стэнн не дал договорить:

— Нет, я не читал твои мысли. И обещаю тебе, что больше этим без твоего разрешения заниматься не буду. Ты мне веришь?

— Верю, — твёрдо ответила я.

И подвинулась ближе, положила голову ему на плечо. Он обнял меня, поцеловал в лоб:

— Спи, родная. Тебе надо отдохнуть.

И я уплыла в сон, так и оставшись без ужина. Видимо, тоже в наказание. Но я была не в претензии.

А на следующее утро Стэнн, как всегда, разбудил меня ласковым поцелуем:

— На учёбу пора? — сонно спросила я.

— Нет, сегодня ты на учёбу не пойдёшь. И завтра тоже.

— Почему? — приподнялась