На самом деле, Гунин ничего Сокольскому не говорил, продолжая упираться. Схему организации Горюнова вычислили аналитики, совместно с полковником Ланским, по совпадениям чисел поставок, количествам грузов, по повторению фамилий дежурных таможенников и другим разрозненным деталям, которые удалось собрать из разных источников. Ни точных дат доставки контрабанды, ни места расположения лаборатории Горюнова, ни имён посвящённых в его махинации водителей вычислить не удалось. Сокольскому было необходимо, чтобы Горюнов поверил в предательство Валеры Гуманиста. Если общая схема угадана правильно, у Ильи Николаевича появится повод испугаться по-настоящему.
Поверил Горюнов, или нет, но он явно нервничал.
— Так всё-таки, что вы хотите? — снова перебил он Сокольского.
Игорь посмотрел на него долгим взглядом, больше не улыбаясь.
— Я непременно скажу об этом, — пообещал он. — Но сперва мне придётся объяснить вам, почему лично меня так заинтересовал Валера Гуманист. Видите ли, до мая этого года у меня с моим братом был хороший бизнес: под вывеской детективного агентства, он занимался сбором информации для влиятельных лиц, в частности, для Михаила Станиславовича Морина. Слышали о таком? Само собой, не только для него, но и для нас самих это было очень полезно и выгодно. Я, в свою очередь, осуществлял… скажем так, оперативное прикрытие: как для брата, так и для тех клиентов, которые не хотели, чтобы к ним проявили внимание органы госбезопасности, или тревожил господин Морин.
— Хотите сказать, что вы использовали сведения, которые добывал ваш брат, чтобы шантажировать и предлагать свою "крышу"? — грубо перебил его Горюнов.
— И это тоже, — покладисто согласился Сокольский, никак не отреагировав на его тон. — Мы зарабатывали неплохие деньги, и всё шло хорошо. Но потом моего брата убили. — Он взял короткую паузу и продолжил: — Мне достались копии всех собранных материалов, из которых я впервые узнал и ваше имя, и имя господина Гунина. Это было настолько занимательно, что я постановил себе непременно вами заняться. Но мне пришлось временно отложить решение вашего вопроса. Надо было закончить с текущими делами. Я конечно же отомстил, и наказал всех, кто был виновен в гибели моего брата и компаньона, и даже получил повышение по службе благодаря своим чётким и продуманным действиям. — Он не изменял ровного тона, словно говорил об обыденных вещах. — Но это не принесло мне морального удовлетворения. И, что тоже немаловажно, я лишился необходимой мне статьи дохода.
На этот раз он взял более длинную паузу, и даже повёл рукой, словно приглашал Горюнова задавать вопросы.
— И вы пришли ко мне, чтобы найти новую статью дохода? — спросил тот, чувствуя, что всё это не мистификация, и сидящий перед ним человек знает, о чём говорит. — Или за моральным удовлетворением?
— Видите ли, Илья Николаевич! Для меня важно не засадить человека за решётку, а найти приемлемый для всех способ сосуществования, — сообщил ему Сокольский. — Брата не вернёшь…
— Вы хотите денег, — убеждённо сказал Горюнов, и даже слегка расслабился.
— Не совсем. Я хочу долю в вашем предприятии. Не в грузоперевозках, как вы должны понимать.
— Это интересно, но я всё-таки не понимаю…
— Вы всё понимаете, — снова перебил его Сокольский. — Мы с вами деловые люди, мне нужен новый компаньон, и я готов обеспечить вам прикрытие. На данный момент все материалы дела лежат у меня в сейфе. Я нарочно это вам повторяю, чтобы вы поняли: если со мной что-то случится, сейф на моём рабочем месте вскроют, и делу будет дан ход. Оно вам надо? — прервал он сам себя.
— И… — осторожно начал Горюнов. — И что же конкретно вы хотите мне предложить?
— Вы лишились части своих людей. Гунин вас предал. Я устраню проблему с Гуниным, вместе с ним самим, и уберу все его показания из своего рабочего сейфа, чтобы они случайно не попали в руки человека непосвящённого. Само собой, чтоб у вас и дальше не было соблазна, я позаботился о втором экземпляре, и он лежит в надёжном месте. Там, где полиция, или спецслужбы могут его найти только в случае моей смерти. — Он подался в сторону Горюнова. — Я — ваша гарантия благополучия. Я по своим каналам могу даже найти того человека, которого вам должен был доставить Гунин. Сомова.
Почему-то именно эта фамилия окончательно убедила Горюнова, что сидящий перед ним человек не блефует.
— Очень любезно с вашей стороны, но что вы хотите от меня? Какой именно доли в бизнесе? — спросил он.
— Сорок процентов, — спокойно оповестил его Сокольский, откидываясь на спинку стула.
— Я понял, что у вас большой опыт в… получении желаемого, и вы очень предусмотрительны, господин Сокольской, — уверил его Горюнов. — Но сорок процентов — это много. Двадцать пять.
— Тридцать пять — и ни одним меньше. Заметьте, с родного брата я брал пятьдесят.
— Хорошо, — сдался Горюнов. — Где Сомов?
— После того, как мы с вами заключим письменную сделку, я наведу справки через своих коллег, и доставлю вам Сомова не позднее, чем через два дня. Это можно указать в контракте.
— Письменную сделку? — изумился Горюнов, когда до него дошло.
— Конечно! Два экземпляра: один останется у вас, как гарант того, что я с вами честен, а второй у меня. Ни в один суд с этой бумагой не пойдёшь, но согласитесь, деловые люди ничего не предпринимают без письменного соглашения. Вы можете подумать, — предложил он милостиво. — Вот моя визитка, позвоните, когда будете готовы.
Он энергично поднялся, накинул на шею кашне, забрал пальто, и салютовав Горюнову двумя пальцами, вышел из кабинета.
— Мы ещё встретимся с вами, Екатерина Витальевна, — пообещал он секретарше, и не оборачиваясь, покинул помещение.
"Очень интересный мужчина, — подумала Катя. — Ручаюсь, что Илюшеньку его визит не обрадовал".
Глава вторая. Превентивные меры и их последствия
Ланской убедил Сокольского объявить, что Слава Ольгин жив, но в тяжёлом состоянии.
— Это оставит нам пространство для маневра, — сказал он. — Горюнова такой оборот заставит нервничать, а нервный человек делает ошибки там, где в спокойном состоянии никогда бы их
