19. Королева на троне

Самое удивительное, что болотная тропинка безо всякого подвоха вывела Джил до наступления темноты на лесную опушку, такую светлую и мирную, какой только может быть лесная опушка черт знает где, под небом, не знающим солнца.

На то, чтобы разжечь второй в своей жизни костер, Джил потратила еще больше времени, чем на первый. Зато у нее получилось нагреть воду в плоской жестянке из-под консервов. Кипяток отдавал свининой и кетчупом, но для саднящего горла оказался чем-то вроде целительного бальзама. По крайней мере, на какое-то время.

Встреча с болотными существами немного приободрила Джил. Пароль, который дал ей Хастингс, работал. Если удавалось встретить хоть кого-то, кому можно было его назвать.

За краем леса земля снова топорщилась пологими холмами. Зеленели перелески, но после мрачной чащобы выглядели они совсем не внушительно. Кое-где поднимались из травы лиловые стрелы кипрея. Воздух в холмах почему-то пах медом.

Там, дома, было лето. Эта мысль показалась Джил очень странной. Она попыталась посчитать, сколько времени прошло с тех, как она заблудилась в Слай-Дерро. От того, что получилось, девушку пробрал озноб.

Месяц. Это значит, мать с отцом целый месяц понятия не имеют, что случилось с Диланом и с ней самой. Джил попыталась представить себя на их месте, и ей стало совсем тоскливо. Наверное, полиция уже остановила поиски. Действительно, что они могут найти. Все следы обрываются в ущелье, остаются только лохмотья давно развеявшегося тумана.

Джил старательно гнала от себя подобные мысли. Они лишали ее сил, высасывали последние крохи надежды. Мысли возвращались с завидной регулярностью, отравляя горечью пахнущий медом воздух над холмами.

Какие силы заставляют ее идти, Джил понятия не имела. Она устала, ужасно устала. Галеты заканчивались, и кроссовка недвусмысленно намекала, что скоро тоже скончается в мучениях.

Иногда Джил казалось, что все это совершенно бессмысленно и бесполезно, что она так будет идти и идти, пока не закончится еда, или пока она сама не упадет без сил. От ходьбы болели ноги, от рюкзака — плечи, снова заныло колено. Горло жгло, и временами Джил знобило. За таблетку аспирина она отдала бы всю свою месячную стипендию, но никто не предлагал ни такого обмена, ни любого другого.

Музыку Джил услышала где-то в середине второго дня пути. Она без сил сидела на берегу глубокого ручья и тупо смотрела, как течет вода, когда до слуха ее долетела далекая мелодия.

Кто-то играл на флейте. Джил просидела какое-то время неподвижно, настороженно прислушиваясь, потом тяжело поднялась на ноги и двинулась на звук. Флейта звала лететь и плясать, но Джил хватило только на то, чтобы, карабкаться по склону, подволакивая ногу.

Она миновала березовую рощу, серебристую и светлую, кое-как продралась через цветущий шиповник и выбралась на поляну, такую идеально круглую, что ей могли бы позавидовать рукотворные залы.

Летели по ветру цветные рукава, лиловые, зеленые и шафрановые. Летели расплетенные косы, перевитые цветами. Пела флейта, танцующие смеялись.

Их было пятеро, двое мужчин и три женщины, таких красивых, что Джил захотелось незаметно отступить в кусты, чтобы не позориться. Шестой, флейтист, сидел на земле под узловатым вязом. Он и заметил девушку первым.

Флейта замолчала. Круг танцующих рассыпался. Джил кашлянула, пытаясь справиться с робостью. Рядом с красавицами в ярких платьях она отчетливо поняла, как грязна ее собственная одежда, свитер Бена Хастингса велик и сидит нелепо, а волосы давно нужно хотя бы расчесать.

— Что с тобой случилось, дитя человеческое? — Женщина в лиловом шагнула к Джил. Узкое правильно лицо отразило удивление. — Ты заблудилась?

Сида, подумала Джил. Наверное, они сиды. От усталости даже мысли в голове двигались тяжело.

— Она совсем замученная, бедняжка, — сказала дама в шафрановом. — Иди к нам, девочка, у нас есть все, что нужно усталому путнику — и питье, и еда, и место для отдыха.

Джил кивнула. Горло болело, говорить не хотелось. Вернее, не моглось. Она позволила сиде в лиловом взять себя за руку и увлечь мимо рассыпавшегося хоровода к вязу. Там на расстеленном покрывали были фрукты, и чаши с вином, и белые лепешки, и золотой мед.

Флейтист поднялся навстречу им. Очень высокий, красивый, только на левой половине лица множество мелких, давно побелевших шрамов. Эти шрамы почему-то показались Джил самым странным, что она увидела на поляне. Наверное, потому что ни у кого из тех, кого она встречала в мире под серым не было, не было отметин, которые могли бы сойти за изъян внешности. Если не считать старость такой отметиной.

— Как ты здесь оказалась? — спросил флейтист. Кого-то он Джил напоминал, то ли из-за седины в золотых волосах, то ли еще из-за чего-то.

Сида в зеленом платье присела на покрывало. Разломила на четыре части лепешку, налила темное вино в свободную чашу.

— Я ищу… — Джил пришлось оборвать себя и прокашляться, чтобы ее услышали. — Я ищу Ту-которая-скачет-в-Охоте.

Дама в лиловом беззвучно ахнула и выпустила руку девушки.

Брови флейтиста сошлись у переносицы, синие глаза стали встревоженными:

— Кто послал тебя к ней?

— Бен Хастингс, — ответила Джил, прежде чем успела подумать, а скажет ли что-то имя охотника на фей хоть кому-то на этой поляне.

— Где он?

— В беде, — сказала девушка и прижала пальцы к губам, чувствуя как рвутся из нее какие-то подробности, не нужные, может быть, даже опасные. — В плену.

— Кажется, мы