Я жду ответа опекуна, но вместо этого слышу какой-то тихий звук, а после — судорожные вдохи.

— Ты сумасшедший! — в устах Виктора Петровича это звучит непреложной истиной.

— Ничуть, — отвечает на обвинение Борис, — я же его не убил. А вот в следующий раз, когда ваш помощник попробует высказаться по поводу моего происхождения, я сверну ему шею. И это не фигура речи.

Не знаю, как «гости» Бориса, но его словам верю.

— Бешеный нрав, — как-то отстранённо отмечает опекун. — Сколько веков прошло, а характер взрывной, как у демона, затесавшегося в родню. И на внешность от чистокровного не отличишь.

От рассуждений про демонов волоски на руках встают дыбом. Они же не могут говорить всерьёз, но и на психов не похожи… пусть и обсуждают мою смерть.

— Ну да ладно! — пожилой мужчина спешит переключиться на другую тему. — Ты мне вот что скажи, куда после школы подался?

— А вы настойчивый! — почти искренне восхищается Борис. — Всё ещё ищете способ свалить свою вину на меня или просто попытаетесь очернить в глазах руководства?

— Откуда такая уверенность в том, что вина целиком и полностью лежит на мне? — деланно удивляется его собеседник.

— Я тоже за вами наблюдал. И ваш непрофессионализм в некоторых вопросах даёт повод для сомнений.

— Непрофессионализм?

— К примеру, вы в течение двух лет пользовались одним и тем же амулетом для подавления воли вашей подопечной и для внушений ей нужных вам мыслей и эмоций. Это заставляет задуматься о вашей компетентности.

— А тебе про амулеты откуда известно?

— Может, проснулось наследие предков, а может, я просто разносторонне одарённая личность и люблю узнавать всё новое и неизведанное!

— И всё же, разносторонняя личность с тяжёлой наследственностью, ответь мне, куда ты отправился после школы?

— Домой. С вашим графиком работы пределом моих мечтаний давно уже является отдых.

— Не желаете ли написать заявление на увольнение по собственному желанию? — насмешливо интересуется мой опекун и как-то мечтательно добавляет: — Обещаю, оформим всё в лучшем виде.

Тут же вспоминаются предположения относительно того, как обставляют увольнение в нашей школе. Мне становится не по себе, а тому, кого на это дело подбивают, весело!

— О нет, Виктор Петрович! Только после вас, — посмеивается Борис.

После этих слов в прихожей воцаряется тишина. Наверное, моя версия увольнения всё же имеет право на существование.

— Если это всё, то попрошу вас удалиться. Я был рад вас видеть, и всё такое, но мне на пробежку пора, а вы меня задерживаете, пытаясь нагрузить своими проблемами.

Гости решают уважить просьбу хозяина. Не проходит и минуты, как за ними закрывается входная дверь.

Когда Борис идёт, его кеды поскрипывают по покрытию пола.

— Тук-тук! Ты ещё не в обмороке?

— Нет, — шепчу тихонько.

— Я могу войти? Мне нужно кое-что взять, чтобы пятно замыть.

— Какое пятно?

Мой писк мужчина принимает за разрешение. Медленно загорается свет, после чего Борис заходит в ванную.

— Этот идиот даже падать не умеет! — сетует он, то ли на самом деле не обращая внимания на моё состояние, то ли притворяясь. — Рассёк бровь об угол. Пол закапал!

Борис находит на нижней полке шкафа губку и какой-то бутылёк, который открывает уже над раковиной. Воздух в ванной наполняется острым запахом хлора.

Мужчина слегка смачивает губку водой из-под крана, а после щедро поливает хлоркой, ни капли не заботясь о собственных руках.

— Ты же кожу сожжёшь! — я вскакиваю с нагретого места.

— Ты уверена? — он ловит мой взгляд в зеркале, продолжая отжимать кусок поролона с таким видом, будто он пропитан обычной водой.

И тут я вспоминаю про демонов…

— Нет.

Бориса веселит мой ответ:

— Ты хорошо держишься. Или это шок?

Я растеряна. Пока соображаю, что сказать или о чём спросить, он выходит из комнаты. Следую за ним, чувствуя себя потерявшимся котёнком.

Кровь со стены и с пола в прихожей Борис оттирает с невозмутимым видом. Словно это вишнёвый сок.

— Что происходит? — я требую объяснений.

Жаль, слово «требую» звучит слишком громко. Я, скорее, испуганно прошу.

— А на что происходящее похоже? — Борис задаёт мне встречный вопрос.

— На какие-то шпионские игры. Вот только я не могу представить, за что меня пытаются устранить. — Тут вспоминаются его слова, вызвавшие всплеск недоумения, которое благополучно потерялось в остальных впечатлениях от беседы. — Ты сказал Виктору Петровичу, что нашу машину зафиксировали камеры, а я ещё каким-то образом на записях с территории и корпуса оказалась. Это не может быть правдой!

Мужчина придирчиво осматривает результат своих трудов и как бы между делом замечает:

— Правильнее будет, если ты спросишь себя, каким образом это может быть правдой. Я дам подсказку: в недавнем разговоре слова амулет, зелье и демон не являлись иносказаниями. Возможно, к «демону» это относится с небольшой натяжкой, но в целом…

— Магия! — перебиваю я его. — Ты шутишь?! Борис, ты на самом деле хочешь, чтобы я поверила в колдунов и волшебников?!

Мои вопли оставляют блондина равнодушным — он спокойно проходит мимо, чтобы вернуться в ванную. На этот раз я за ним не иду. Без того есть, чем заняться. Например, постоять посреди коридора и попыхтеть от негодования!

Меня хотят убить! Блин, да ему же за это и заплатили! А он меня сказками кормит!

Возмущение постепенно набирает обороты. Раз не на кого его излить, высказываю претензии про себя. Остаётся совсем немного для достижения требуемого эффекта, то есть для успокоения, но тут Борис появляется на пороге ванной. Затихшая было буря, идёт на новый виток.

О! Я ему сейчас выскажу всё, что думаю…

— Иди в спальню.

Интонации его голоса отрезвляют и заставляют поёжиться.

— Иди в спальню, — повторяет Борис немного другим тоном, и мои ноги сами несут меня в указанном направлении.

На пороге комнаты бросаю взгляд через плечо. Мужчина заглядывает в гардероб. Он исчезает из виду всего на несколько секунд и выходит уже с довольно объёмной сумкой в руках. Наверное, она стояла около двери.

— Натали, — вздыхает он, — ну почему твой характер проснулся так не вовремя!

Я замираю в дверном проёме.

— Характер проснулся? — руки сами складываются под грудью в защитном жесте. — А ты не думаешь, что я могу быть напугана происходящим?

Борис подходит ко мне. Положив ладонь на моё плечо, он подталкивает меня вперёд.

— Я попросил тебя зайти в спальню. Неужели это так сложно?

— Попросил? Так вот, что это было! Просьба! — трудно удержать язык за зубами, но, кажется, сарказм не производит на этого диктатора должного впечатления, ведь я захожу-таки в спальню.

— Садись на кровать.

— А как же мокрое полотенце? — фыркаю на очередную «просьбу».

— Тебе я это прощу.

— Приятно слышать, — я присаживаюсь на краешек постели, — а ещё приятнее будет услышать объяснения.

— Лучше я тебе кое-что покажу.

— Заинтриговал!

С кривой улыбкой на губах Борис бросает сумку в изножье кровати и делает несколько шагов назад. Когда он берётся на ворот футболки с явным намерением её снять, мои брови поднимаются. Улыбка блондина становится шире, и он претворяет