Когда король замолкает, мои спутники с почтением склоняют головы. Я тоже легко киваю, но это не мешает мне не заметить короткий взгляд, брошенный Рено та Амбро в сторону брата.

— Моя благодарность будет не только устной. Каждому из вас я даю месяц на размышления. Вы можете попросить меня о любой просьбе, которая не нарушит чьи-либо интересы, не затронет честь и прочее, что там обычно пишут наши законники, — его величество позволяет себе улыбку. — Обещаю её рассмотреть и удовлетворить.

Будь на месте стоящих рядом со мной господ дамы, в комнате бы раздался громкий удивлённо-восторженный вздох, а то и визг. Но мужчины встречают великодушное предложение короля молчанием. В сочетании с каменными выражениями лиц, оно выглядит почтительным, но, смею предположить, что все они скорее в шоке от щедрот монарха.

— О деле господина ли Жено, как и самом этом господине, вам всем лучше позабыть. Я попросил подготовить документы, — его величество указывает на семь папок, лежащих на столе, — кроме того, предусмотрена магическая клятва, отличающаяся от той, что вы уже давали. — Тут внимание короля сосредотачивается на мне: — Госпожа Мерод, мне известно, что вы родом с острова Од, и согласно существующей договорённости, я не смею настаивать на том, чтобы вы связали себя магическим договором… я вас об этом прошу.

Единый! Пусть на моём лице не дрогнет ни один мускул! Просит он! Как же! Если я не дам эту клятву, может так статься, что и обо мне «забудут» как и о господине ли Жено…

Я отвечаю единственно возможным образом:

— Я согласна и на клятву и на договор, ваше величество.

В понедельник первые полосы всех газет украшала новость о том, что господин ли Жено — далее шли все ого должности и достижения — прекращает свою политическую карьеру в связи изменившимися взглядами на жизнь.

— Что за бред?! — восклицаю я, чуть было не расплескав кофе.

— Где? — спрашивает Самюэль, у которого сегодня выдался выходной и он согласился принять моё предложение о совместном позднем завтраке. Отпуск-то у меня всё ещё продолжается!

Я передаю ему газету со словами:

— Никогда прежде не читала такой нелепой формулировки!

— Ах, вот ты о чём! — произносит он будничным тоном. — Таки е формулировки большая редкость. К счастью.

— Ну, так просвети меня, светский лев и акула закулисных интриг, что же она обозначает!

— Обозначает она следующее: некоторое время назад в королевской тюрьме для магов был казнён преступник. Его имя — фальшивка. Его дело — фальшивка. Даже его внешность палач в полутёмном помещении не разглядел. А от исповеди заключённый по каким-то соображениям отказался.

Самюэль смотрит на меня испытующе.

— А его титул? А земли?

— Не волнуйся! Наверняка в каком-нибудь уголке нашей страны семья бедных, но гордых аристократов радуется внезапному завещанию, оставленному неким господином, личность которого известна нам обоим. Через какое-то время выйдет ещё парочка статей. Мы узнаем о том, что ли Жено решил покинуть страну и о том, что он поделил своё состояние. Часть отдал в казну. Часть досталась родственникам. А часть ушла на благотворительность!

— Как мило! — я нервно сглатываю.

Единый! Какое счастье, что я согласилась на требование, то есть… просьбу короля!

Неделю спустя меня уже ждали на службе. В отделе, занимающимся расследованиями, которым присвоен статус особо важных.

Полтора месяца спустя с курьером доставили пакет. Обычная плотная коричневая бумага и печать. Гербовая, золотая, королевская…

В нём содержались документы о даровании мне безземельного титула.

Отныне я представляюсь так: Мелина да Мерод, следователь по особо важным делам.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. Змея в маске

ГЛАВА 1

Спустя несколько месяцев после свадьбы матушка решила завести кота, и не беспородного, каких великое множество в приютах и на улицах, а непременно благородных кровей. Папенька, что сейчас, что в молодости, весьма снисходительно относился к капризам супруги, поэтому через некоторое время в их доме появился котёнок сарбийской породы, представители которой славятся чистоплотностью, сообразительностью и наличием характера.

Спустя два года у родителей родилась я. Кот отнёсся к моему появлению спокойно, а после и вовсе проникся ответственностью за моё благополучие. Возможно, причина его благосклонности крылась в том, что именно я придумала ему имя. До моего двухлетия кот звался Котом, а после стал спокойно откликаться на Тоти.

Эта история — яркий пример того, насколько маменька была нерешительна в некоторых вопросах. В юности за ней водилась привычка отказываться от хорошего в пользу лучшего, чтобы потом найти что-то ещё прекраснее и так далее, до бесконечности. Как мне потом рассказывал отец, Тоти хватало обожания со стороны матушки и уважения со стороны его персоны. Однако кличка, заменившая слово Кот ему тоже пришлась по душе. Вероятно, он угадал в нововведении моё особое отношение к нему.

Говорят, что кошки активны в сумерках, а большую часть дня предпочитают дремать. Тоти исключением не был, но если мне необходимо было куда-то сходить, он непременно увязывался за мной, несмотря на время суток и погоду. После верный страж забирался в свою корзинку, где мог проспать до шести часов к ряду, а, проснувшись, категорически отказывался играть, но это уже были мелочи! Эта идиллия длилась четыре года и ещё пару месяцев.

Почти сразу после моего шестого дня рождения из соседнего дома съехала семья и тут же въехала новая. Я уже не помню фамилию, а, может, и не знала её никогда, но это и неважно. Для меня они навсегда остались соседями из Лоэзи.

Глава семейства занимался торговлей и хотел открыть филиал на Од. Для этого он и переехал к нам вместе с семьёй. Видела я его редко, он постоянно пропадал на встречах с поставщиками, потенциальными клиентами, а то и вовсе возвращался на малую родину, чтобы решить какие-нибудь вопросы, требующие его личного присутствия.

Его супруга казалась мне на редкость странной женщиной. Повзрослев, я поняла, что мировоззрение этой дамы формировали устарелые стереотипы, слухи и домыслы. Попав в новую для себя среду, у неё не возникло желания проверить правдивость информации, которой она обладала. Женщина закрылась в доме, будто он являлся единственным надёжным убежищем в диких, варварских местах, куда привёз её супруг. Госпожа N свела к минимуму контакты с людьми и без крайней нужды не выходила за ограду. В чёрный список попала и моя мать, хотя она родом из Арбейна, и этот сразу видно по её внешности.

Естественно, «меры безопасности» коснулись не только временной хозяйки соседнего дома. Своим детям — дочери четырёх лет и восьмилетнему сыну — она строго настрого запретила выходить дальше калитки и общаться с соседскими детьми. Со мной в том числе.

Порой я видела соседку, гуляющей с детьми в их