Утром четвёртого дня Алиса вдруг остановилась как вкопанная. Перед ними расстилалась небольшая зелёная долина, которую прорезали ручьи, и вдоль берегов лежал зернистый многолетний снег.

– Всё, – сказала она, – дороги дальше нет.

И, действительно, гравийные блоки, выстилавшие дорогу, закончились. И никому не пришло в голову продлить её, поскольку на протяжении многих лет здесь не ступала нога человека.

Долину обрамляли две самые высокие вершины горной гряды. Они возвышались над узким ущельем, как две балки дверного проёма. И горный склон, по которому проходил этот перевал, был невероятной крутизны. С левой стороны вилась речушка к высокогорному плато, образовавшему вторую долину, в глубине которой бегали овцы, преследуемые неутомимым Флуффи. Алиса повернулась к руководителю экспедиции. Он чувствовал себя смущённым.

– Ты, наверное, проклинаешь меня…

Алиса села на травяной блок и произнесла с улыбкой в ответ:

– А слабо пройти по этому ущелью?

Покачав головой, юноша дал ей понять, что нет, не слабо.

– Сверху откроется потрясающий вид, и мы, разумеется, увидим вулкан.

– И можно будет сказать, что мы перешли через перевал гряды Винмарк! – добавила воровка, в чьих чёрных глазах вновь блеснула радость. – Заманчивая идея!

Фрижель вздохнул.

– Чтобы подняться наверх, придётся построить лестницу, состоящую, по крайней мере, из двух тысяч блоков. Как нам сейчас Абеля не хватает, не правда ли?

Алиса надула губки, улыбнулась и произнесла:

– Я не собираюсь терпеть его нытьё ради двух тысяч блоков. Нет, я прекрасно обхожусь без него!

Фрижель улыбнулся. Он не сводил глаз с отвесной скалы и не произнёс ни слова. Шутка Алисы посеяла грусть в его душе. А что касается подъёма, то он станет для них настоящим испытанием с технической точки зрения. Невозможно подняться по этой крутизне без лестницы. И, даже работая вдвоём, они бы физически не смогли перенести требуемое количество блоков для её постройки. А взвали они на себя половину этих блоков, они бы рухнули под их тяжестью, и, кроме того, их мешки не были рассчитаны на такую большую вместимость.

– Сейчас что-нибудь придумаем, – сказал он. – Будем вырубать лестницу прямо из скалы, хотя это займёт у нас немало времени.

– Да, – согласилась Алиса, – но имей в виду: солнце уже клонится к закату, и вряд ли мы успеем до наступления ночи.

Скрестив руки на груди, Фрижель посмотрел на ущелье. «А что бы сделал Абель на моём месте?» – подумал он.

– Абель построил бы симпатичное подвесное укрытие, упирающееся одним боком в горную стену, – проговорил Фрижель. – Но с нас будет довольно и грота, который мы вырубим на полпути к вершине.

В глубине души он всё ещё надеялся, что Абель изменит своё мнение. Именно поэтому ему хотелось, чтобы их укрытие было видно издалека и чтобы Абель, заметив его, присоединился к ним, если, конечно, вернётся.

Алиса задумалась над его словами, потом кивнула:

– Отличная идея!

И тогда Фрижель вытащил бриллиантовую кирку из мешка. Она отбрасывала яркие отблески в наступающих сумерках, и Фрижель подумал о том, сколько времени они выиграли с её помощью, поняв наконец, почему Абель сделал именно этот выбор в пещере. Иногда хорошая кирка может принести гораздо больше пользы, чем самый лучший меч.

К закату дня они прошли половину пути. Фрижель выдолбил в скале полость размером пять кубов на пять. Но работа была выполнена так поспешно и грубо, что он даже не удосужился определить розу ветров, и шквалистый ветер постоянно задувал в убежище и гасил огонь. Он прижал к себе Флуффи, согреваясь теплом собаки. А напротив него садилось солнце, казалось, горы были отлиты из золота.

Фрижель посмотрел на Алису. Она забавлялась тем, что тихонько дёргала Флуффи за уши, а тот ворочался во сне.

– Ты никогда не говорила мне о своём детстве.

Алиса пожала плечами.

– А не о чем рассказывать.

Фрижель проглотил кусок сырой баранины.

– Однако ты ведь ушла из дома? Ведь ты родилась не в Реверсо.

Алиса отрицательно покачала головой:

– Да, я ушла из дома. У нас была нормальная семья. Родители меня обожали. Они только и делали, что целовали и баловали меня, у меня ни в чём не было отказа, мне дарили подарки, постоянно твердили, что я самая лучшая. Но когда мне исполнилось тринадцать, я начала задыхаться. Они так дорожили мной, что постоянно переживали, как бы со мной чего не случилось. И чем больше мне хотелось независимости и свободы, тем чаще они просили меня быть осторожнее. А потом они начали следить за мной, опасаясь, как бы я не влипла в какую-нибудь историю; они спрашивали у соседей, куда я пошла, допрашивали с пристрастием моих друзей, чтобы исключить дурное влияние. Я знаю, что они проделывали всё это из любви ко мне, но у меня всё чаще стало возникать ощущение, что, как только я делаю шаг вперёд, они тут же заставляли меня сделать шаг назад. Не знаю, понимаешь ли ты, что я хочу сказать.

Фрижель кивнул. Он пытался её понять, но сомневался, получится ли это. Ему бы так хотелось, чтобы Эрнальд следил за ним, контролировал каждый его шаг, беспокоился за него…

– Обычно считают, что из семьи уходят, когда возникает слишком много проблем. Но иногда любовь становится проблемой. Она превращается в тюрьму. Она требует, чтобы отвечали на каждую её ласку, а малейшее стремление к свободе рассматривается как измена. Мне иногда казалось, что я сейчас рухну под грузом ответственности, к которой я была не готова. В то время мне хотелось путешествовать, сжечь все мосты. Я знаю, что ты, наверное, считаешь меня эгоисткой…

Фрижель смотрел на куб солнца, раскалившийся докрасна у линии горизонта, и подумал, что согласен с Алисой. Его взгляд проникал в такие дали, что ему казалось: он видит болота Кондулы, лежащие прямо под небесным сводом. Вскоре небо потемнело и над горным пейзажем с его тёмно-синими долинами зажглись звёзды. Фрижель вытянулся, прижавшись к собаке, и подумал о друге – об Абеле. Может быть, он тоже нуждается в том, чтобы самому открывать окружающий мир. И однажды он, может быть, вернётся.

Они проснулись рано. Один из зомби обнаружил ступеньки и решил в темноте ночи подняться по ним. Фрижель разбил четыре ступени, чтобы тот не смог проникнуть в укрытие.

Наши путешественники поели перед уходом. Но даже если они лучше организовали свой ночлег, чем в предыдущий день, строительство лестницы настолько утомило их, что они чувствовали себя разбитыми и не могли пошевелить ни рукой, ни ногой. Им потребовался целый день, чтобы подняться на вершину. И только взойдя на неё, они поняли, что окончательно выбились из сил. Земля была покрыта вечными снегами. Солнце, как всегда, следовало своим путём, оно уже