Я чистое блаженство человека.

     О, лишь в тебе постиг я божество!

     Так отличаются земные боги

     От всех людей, как промысел верховный

     Отличен от сознания и воли

     Людей умнейших. Ведь привычно им,

     Когда мы видим ярость буйных волн,

     Да многое не обращать вниманья,

     Не слышать бури под ногами их,

     Которая нас повергает в прах,

     Не слышать наши жалкие моленья,

     Как бедным детям, нам предоставлять

     Стенаньями и криком полнить воздух.

     Божественная, ты меня терпела,

     Подобно солнцу, осушал твой взор

     Очей моих соленую росу.

        П р и н ц е с с а

     Да, это справедливо, что нашел

     Ты в женщинах друзей, ведь прославляет

     твоя поэма их на все лады.

     Ты их умел достойными любви

     И благородными всегда представить;

     И пусть Армида ненавистна нам,

     Ей все простишь за прелесть и любовь.

         Т а с с о

     За все, что в песнях отзвук находило,

     Я лишь одной-единственной обязан!

     Не образы туманные царили

     Перед моим воображеньем, близясь

     В сиянии и исчезая вдруг.

     Я видел первообраз красоты

     И добродетели перед глазами.

     Что с ним согласно, то навек 6ессмертно:

     Танкредова любовь к Кларинде, верность

     Эрминии, сокрытая в тиши,

     Величие Софронии, печаль

     Олинда - это не мечты, не тени;

     Они бессмертны, потому что есть.

     И что достойней пережить столетья,

     Влияя тихо на сердца, чем тайна

     Любви возвышенной и благородной,

     Прекрасной песни вверившей себя?

        П р и н ц е с с а

     Сказать тебе, достоинство какое

     Еще в себе имеет эта песнь?

     Она к себе все более влечет;

     Мы слушаем и нечто понимаем,

     Что поняли, то порицать не можем,

     И этой песнью мы покорены.

         Т а с с о

     Ты небо разверзаешь предо мной!

     Не будь я этим мигом ослеплен,

     Я б увидал, как в золотых лучах

     Ко мне нисходит вечное блаженство.

        П р и н ц е с с а

     Довольно, Тассо! Много есть вещей,

     Доступных только бурному стремленью,

     Другими же мы можем обладать

     Лишь чрез умеренность и отреченье.

     И таковы любовь и добродетель,

     Родные сестры. Это не забудь!