Грааль Гардарика не светилась так долго никогда раньше, но сейчас Буян слишком долго не видел никого из магов и не собирался отпускать воспоминание о том единственном, что впервые за год посетил его. Он берег это воспоминание, как продолжал беречь марево светлого мага, хотя то и начинало ускользать и рассеиваться.
Гроттер с трудом сдерживала слезы, но и опустить глаза не могла. Здесь все, на что только не опускался взгляд, содержало память, и от этого было еще больнее. Ведь память эта была не о светлых и веселых деньках юности, беззаботной молодости, это были воспоминания о ужасе, о смерти друзей… о ее разрушенной жизни…
При произнесении заклинания необходимо
быть абсолютно уверенным в том, что переход
осуществляется по полному праву. В противном
случае сознание и тело могут разделиться: тело
будет перенесено, сознание же останется в прежнем мире.
Дмитрий Емец. «Таня Гроттер и магический контрабас»
… — Академик, может, вы все-таки расскажите нам все? — поинтересовался Ванька. — Мы уже поняли, что с Тибидохсом что-то случилось, причем очень плохое, иначе бы вы не явились к нам, но все-таки хотелось бы знать…
Когда Сарданапал появился у них и огорошил новостью, что Буяну срочно требуется малютка Гроттер, сначала его настойчиво желали куда-нибудь послать. Выход тут же был найден, и отправили почтенного директора Тибидохса на второй этаж, где была гостевая комната, дабы тот отдохнул и выспался. Время была не то чтобы позднее, но Черноморов с хитрой улыбкой удалился. Должно быть, он понял, чему именно помешал своим приходом, и оставлял парочку наедине, но после таких новостей те уже не могли думать ни о чем другом, кроме Тибидохса. Всю ночь они спорили, и под конец пришли к мнению, что приключения их найдут все равно, поэтому на Буян слетать все-таки следует, причем им обоим.
Заснули они только под утро, а проснулись с первыми лучами солнца. Новый день мягко освещал землю и будил природу, и в сознании любого нормального человека это должно было ассоциироваться с рождением жизни; Таня же, глядя на подобное великолепие, ощущала лишь тоску и приближение чего-то темного и опасного. А интуиция магов, как известно, не ошибается никогда.
Когда Гроттер вышла во двор, дабы проверить Тантика, а заодно и повздыхать на рассвет, она обнаружила перед собой старый потрепанный диван академика, который прилетел чуть позже него самого и теперь был готов к отправке. Видимо, Сарданапал не желал терять время зря. Едва проснувшись, он тут же оповестил всех интересующихся, что ответит на вопросы в Тибидохсе и, рассадив всех по инструментам, взмыл в небо. Ванька сидел рядом с Таней, и на контрабасе им было слегка холодно — особенно когда летел над океаном. Сарданапал молчал, но по его встревоженному виду было понятно, что случилось нечто ужасное.
— Ванька! — цыкнула на него Гроттер. — Наверняка действительно что-то серьезное. Ты же сам нюхал многоглазку, а тут это даже невооруженным глазом видно.
— Вот уж эта абсолютная истина, — сокрушенно покачал головой Сарданапал. — Поэтому мы и не изучаем цветки, подобные многоглазке, в школе — дети еще не понимают, что знание может быть не только полезным, но и вредным. Они желают знать правду — и в то же время живут в мире иллюзий, который ни в какую не желают терять. Жить надо так, как подсказывает сердце и душа, а не пыльца очередной многоглазки.
Ванька снисходительно кивнул. Он сам считал иначе и видел перед собой положительный пример влияния многоглазки, поэтому не желал соглашаться с разумными доводами. Где бы они сейчас были, если бы Валялкин тогда не нашел этот цветок? Сделала бы свой выбор Таня или до сих пор продолжала бы метаться между Ваней и Глебом, не зная, кто милее ее сердцу? Решился бы сам Валялкин отказаться от своей магией, которой он не настолько дорожил, но которая все же была частью его самого с самого рождения? Про Бейбарсова ветеринар старался ее думать: что сейчас с Глебом и где он живет, знали единицы, и сам Валялкин не входил в их число. Он успокаивал себя тем, что некромаг зажил после потери магии по-человечески: действие многоглазки на это, по видимому, не распространялось.
Таня ни о чем настолько важном не думала. Она наслаждалась каждой секундой свободного полета. Раньше девушка тоже летала, но невысоко и не так долго; когда Ваньки не было долго, она облетала окрестности и любовалась на пейзажи. Сейчас же они летели над спокойным и голубоватым морем, вечным и прекрасным, ветер свистел в ушах и все внутри звенело: «Свобода! ‘. Таня не знала, из-за чего к ним прилетел академик, что случилось с Тибидохсом и что ждет их в будущем — и не хотела знать. Она просто летела.
Эта дорога была до безобразия привычной. Примерно по этому пути маленькая Танька Гроттер впервые летела в школу и из года в год возвращалась туда после внеплановых каникул. Хотелось, как в детстве, снизится на минимальную высоту, разуться и ногами заскользить по воде, уворачиваясь от брызг и восторженно хохоча. Но сзади от нее сидел Ванька, который подобную забаву бы не одобрил, и Гроттер сдерживала себя, как могла.
— А Ванька сможет попасть через Грааль Гардарику? — уточнила вдруг она серьезно. — Ведь у него него магии — как он может использовать заклятие перехода?
— Главное, чтобы ты сама его правильно использовала. Тебе, Танюша, нужно поверить, что вы оба окажитесь на Буяне, и тогда Ваня тоже переместиться. Это сложная задача, но постарайся подготовиться к ней — мы уже подлетаем.
— Что, уже? — удивилась Таня, которая не была готова к подобной подставе. Она вскинула руку с кольцом и приготовилась кричать заклинание, но сам момент чуть не пропустила.
— Грааль Гардарика!
Сверкнуло семь радуг…
В полукилометре от мрачной громады
Тибидохса располагался большой стадион, по
краям которого находились огнеупорные ангары с драконами.
Дмитрий Емец «Таня Гроттер и магический контрабас»
…Драконбольное поле было, наверное, единственным местом в Тибидохсе, которое так и не изменилось. Не было в ангаров драконов, не суетились вокруг джинны, не посвистывал рассерженный Соловой О. Разбойник, но само поле было все то же. И от этого становилось только больнее — Гроттер казалось,
