— Где Сиг? Вы будете драться вместо него?

— Да, — успокоил я девушку.

— Но Сиг… Как он на это согласился? Где он? Я хочу его видеть!

— Здесь он не появится, — уверил я Алису, невольно ежась от мысли, какую истерику закатит мальчишка, когда придет в себя.

Плата кровью за смертельную обиду постепенно сходила на нет в княжестве, отчасти благодаря практичности южан, предпочитающих судебные разбирательства, отчасти из-за суровых законов, запрещающих подобные глупости. Но Винден больше тяготел к западной империи, где дуэли не только не возбранялись, но и поощрялись, приводя к тому, что зачастую некоторые роды целиком погибали в подобных междоусобицах. Поединок чести имел целый свод писаных и неписаных правил, но я точно помнил, что заступить одного из дуэлянтов не возбранялось. Поэтому решительно заявил седобородому ветерану, которому доверили судить поединок, о своем согласии выступить вместо Сигизмунда Рыбальски.

— Я против! — выдал воевода Даугав. — Где сам Рыбальски? Пусть появится и…

— Он приболел, — ответил я, вызвав ропот негодования среди зрителей. — Однако у меня есть свидетель, который может подтвердить, что Рыбальски просил меня выступать от его имени…

Я махнул рукой, и из толпы вышел Лешуа, который, церемонно поклонившись и не моргнув глазом, заверил эту ложь. Названные им титулы явились внушительными и неожиданными не только для собравшегося здесь общества, но даже для меня, и заставили задуматься седобородого. Он колебался. Видя это, воевода расправил плечи и громогласно вопросил:

— Разве по правилам не следует испросить личного согласия самого дуэлянта? Где Рыбальски, я требую его присутствия!

— Действительно, — с сожалением покачал головой судья. — Слова высокородного помчика Лешуа не смею подвергнуть сомнению, однако…

— Я здесь! — выкрикнул Сигизмунд, проталкиваясь сквозь толпу с ослиным рвением. — И я буду сам драться!

Я похолодел. Как он здесь оказался? Я же крепко его связал, даже кляп воткнул, чтобы на помощь не позвал… Неужели этот балбес Лука его освободил?!? А больше ведь некому. Вернусь — уши надеру!

— Вот и правильно, — обрадовался седобородый. — Если готовы, то прошу вас выбрать оружие…

Негромко вскрикнула Алиса и бросилась юноше на шею, повиснув на нем, шепча что-то на ухо и уговаривая. Сигизмунд покраснел и упрямо мотнул головой, отталкивая девушку от себя. Она зарыдала. Шарлотте сделалось дурно, она оперлась на руку мужа и принялась обмахивать себя веером. Остальные зрители кровожадно оживились.

— Воевода! — я не собирался сдаваться. — Я прошу вас о великодушии. Не губите молодую жизнь. Он упрямый глупец, не ценящий собственную жизнь. Но разве его смерть добавить вам славы или чести?

— Да не собираюсь я его убивать, — ворчливо отмахнулся воевода. — Подумать только, сколько заступников у этого юнца образовалось. Так, немного кровь пущу, чтобы преподать щенку урок.

— Готовы? — спросил седобородый.

— Да, — спокойно отозвался воевода.

— Да!

Сигизмунд воскликнул это слишком поспешно, сорвав голос, что вызвало обидные смешки у присутствующих. Мальчишка покраснел и задрал подбородок.

— Сходитесь!

Я в бессилии сжал кулаки. Прибью Луку! Отдеру так, что месяц на задницу не сядет! Воевода не двинулся с места, напоминая старого опытного пса, лениво поглядывающего на наглое тявкало, которое кружило перед носом и норовило куснуть. В напряженной тишине первый звон скрестившихся клинков больно ударил по нервам. Даугав легко парировал выпады противника, но Сигизмунда это не смущало. Он раз за разом слепо бросался в атаку. Мне стало ясно, что воевода действительно не собирался убивать юнца, игнорируя возможность нанести ответный удар в неосторожно открытые плечо, бок и шею. В последнем случае удар был бы смертельным. Но также стало совершенно очевидно, что Сигизмунд в своем упрямстве не остановится. Не в этой, так в следующей дуэли отдаст Единому душу. Сделалось горько от мысли, что я и сам недавно был таким же…

— Остановите дуэль!

Невесть откуда взявшаяся Луиджиа бесстрашно влетела между двумя мужчинами и застыла перед холодными жалами клинков.

— Дядя, пожалуйста, не надо!

— Уйди прочь! — слепо прохрипел Сигизмунд, не опуская шпаги.

Я наплевал на все правила и ринулся на поляну, скрутив мальчишку.

— Пусти! Пусти! — вырывался он.

С другой стороны к воеводе уже подоспел Ежи, который перехватил Даугава за руку и тоже заставил опустить клинок.

— Это я! Я написала то фальшивое письмо! Я! — девушка рухнула на колени и разрыдалась. — Это все из-за меня!

У меня за спиной раздались обеспокоенные возгласы. Но их вызвало вовсе не странное признание Луиджии, а обморок Шарлотты, которая подбитой птицей упала на руки мужа.

Поединок был приостановлен. Возле Шарлотты хлопотал лекарь Дудельман, подсовывая ей под нос нюхательную соль и настаивая пустить кровь, попутно сокрушаясь нравам современной молодежи. Рыдающая Луиджиа бестолково выкрикивала, что это она написала письмо, чтобы отомстить дяде. Разозленная Алиса фурией налетела на бывшую подругу, сорвала с нее маску, влепила звонкую пощечину и попыталась оттягать за волосы. Я кинулся разнимать девушек, отпустив растерянного Сигизмунда. Он бестолково топтался рядом. Луиджиа даже не сопротивлялась, оставшись сидеть на траве и закрыв лицо руками. Ее растрепанные волосы сделались совсем рыжими, как будто покрасившая их девушка желала подчеркнуть фамильное сходство с семейством Даугав. Хотя оттенок волос был несколько иным, нарочито ярким и

каким-то неестественным, больше походя по цвету на редкие завитки у лысины Джеймса Рыбальски. На границе сознания зашевелилась смутная мысль, что может быть?..

— Воевода Даугав, — выступил вперед Ежи. — Я требую, что ты признал племянницей Луиджию, дочь твоей сестры… Ежении!

Удивленный ропот пронесся по толпе. Воевода скривился так, словно подавился лимоном. Альбертини охнул и заволновался, его жена Дейдра заломила руки, разглядывая хрупкую скрюченную фигурку Лу. Но больше всего заявление Ежи поразило Джеймса. Он протолкался вперед и требовательно уставился на воеводу:

— Как? Эта девушка — дочь Ежении? Правда?

— Ложь это… — процедила пришедшая в себя Шарлотта, тоже подходя ближе и холодно разглядывая Ежи. — Как и все остальное… Обман, сплошной обман!

— Признаю, — сдался воевода, окруженный со всех сторон, и устало махнул рукой. — Делайте, что хотите. Хоть сын, хоть дочь, хоть вошь… Всех признаю.

— И ты примешь извинения Сигизмунда, — твердо продолжал Ежи, но смотрел почему-то на Шарлотту. — Потому что сам стал причиной отчаяния Луиджии, которая хотела отомстить тебе за…

— Господи, а сколько же ей лет? — перебил его Джеймс и побледнел.

И тут наконец смутное подозрение оформилось в ясную догадку. Неправдоподобное исчезновение Ежении с циркачом, слова Лу о возрасте, ее детские воспоминания о замке…

— Луиджиа уверяла меня, что она совершеннолетняя, — медленно произнес я.

Сделалось очень тихо, лишь слышно было, как звенят насекомые в траве, да где-то с берега тревожно клокочут птицы.

— Более того, она утверждала, что ее дядя, воевода Даугав, обманул меня, что ей на