Я содрогнулся от подобной перспективы и покачал головой.

— Я не позволю вас принудить к браку, успокойтесь. Ваш дядя не посмеет…

Лу вскочила со скамейки и топнула ногой, сжав в руках сумочку и уставившись на меня как-то очень недобро.

— Я выбрала вас! — выкрикнула она. — Вы не можете мне отказать! Иначе я умру! Лучше умереть, чем жить такой уродиной! Отвергнутой уродиной!

Сумочка полетела на пол. В руках Лу сверкнуло лезвие кинжала, которое она поднесла к горлу. Возле бешено пульсирующей голубой жилки на шее выступили капли крови.

— Луиджиа, стойте! — испугался я и выставил вперед ладонь. — Не делайте этого!

— А зачем мне жить? Ответьте, зачем?

— Вы не уродина, все дело во мне, это я…

— Обещайте! Обещайте, что проведете со мной эту ночь! Иначе я перережу себе горло, клянусь!

— Обещаю, — послушно выдохнул я, делая осторожный шаг к девушке. — Поцелую вас прямо сейчас, только опустите нож…

Я аккуратно взял ее за запястье, заставляя выпустить кинжал, потом привлек к себе, целуя в губы и обнимая за талию… Но когда кинжал с тихим звоном упал на мрамор, я отшвырнул его ногой и грубо схватил Лу за шкирку, отвернув от себя:

— Это что еще за фокусы?!? — встряхнул я ее и потащил к выходу. — Что вы себе удумали? Самоубийство — страшный грех! Хуже только колдовство! Чтоб я больше не слышал этих глупостей — люблю, не люблю!

— Пустите! — заверещала она. — Подлый обманщик!

Я в сердцах и от всей души наподдал ей по заднице, как нашкодившей школярке.

— Соплячка! Молоко на губах не обсохло, а все туда же! Любовью вздумали пострадать? Еще раз услышу такие глупости, быстро всю дурь выбью! Розгами так отхожу, что месяц сесть не сможете!

— Да как вы смеете!!! — взвизгнула она, изворачиваясь ужом и брыкаясь.

— Смею! Вы моя должница, забыли? Будете делать, что скажу! Ах ты!..

Она ухитрилась вывернуться и оцарапать меня, бестолково размахивая руками и визжа так, что уши закладывало.

— Эмм… — вдруг раздалось от входа. — Фрон Тиффано, там это…

На пороге стоял встревоженный ратный. Я ему даже обрадовался.

— Видите эту малолетнюю дуру? — я скрутил и держал Лу за волосы, безжалостно оттягивая ей голову назад и не давая никакой возможности ударить меня. — Отправьте ее с парой солдат обратно в город! А будет сопротивляться, разрешаю…

— Офицер Матий ранен, — торопливо перебил меня ратный, — попал в засаду!

Селение общины горело. Над халупами лениво курился дым, заслоняя багровые отблески солнца, мучительно умирающего на горных пиках. Я оглох и ослеп от бессильного гнева, слыша только тихое хныканье одноногого мальчугана, который тщетно тормошил убитого отца. Ехавший за мной ратный тихо выругался и спешился, отдавая приказы солдатам.

— Тушите пожар! Ищите выживших!

Страшное осознание того, что эти несчастные погибли из-за того, что я решил заманить Вырезателей в ловушку, давило к земле страшным грузом. На негнущихся ногах я двинулся к уцелевшему амбару, который успели вовремя потушить. Там сидел, привалившись к захваченному цирковому фургону, офицер Матий. Бледный и всклокоченный, он был жив, только неловко зажимал плечо. Рубашка на нем была пропитана кровью, своей и чужой.

— А, пушистик, ты… — он неловко улыбнулся мне и поморщился, пытаясь встать. — Ты вовремя. Мы их повязали.

— Люди погибли… — пробормотал я, протягивая ему руку и помогая встать. — Я должен был все предусмотреть. Не допустить новой крови.

— Ты-то тут причем? — крякнул сыскарь. — Это моя война, а ты так, сбоку-припека… Помог, и на том спасибо. Не жури себя.

К офицеру подскочил один из солдат, что-то шепча на ухо. Матий кровожадно ухмыльнулся.

— Даже живьем взяли? Что ж, подавим из них правду-матку, как вшей подавим…

Их было мало. Шестеро. Слишком мало для банды. Двоих захватили в плен, а еще четверо плавали в луже собственной крови, посеченные до неузнаваемости молодцами Матия. Дурное предчувствие скрутило желудок.

— Где остальные? — вмешался я в допрос, больше походящий на избиение, останавливая занесенную для удара руку офицера.

— Отвечай, падла! — сыскарь в бешенстве встряхнул пленного, как грушу.

Разбитые губы мерзавца оскалились в ухмылке, он разлепил заплывший кровоподтеком глаз и окинул меня издевательским взглядом, а потом сплюнул под ноги.

— Где? — я чувствовал, что сам теряю самообладание, готовый убить бандита.

— Там, где вас щас нету… — прохрипел он и поперхнулся кровью, когда Матий в ярости заехал ему кулаком в живот.

— Там, где нас нет? — я похолодел от страшной догадки. — В замке?

Я гнал лошадь так быстро, как никогда в жизни, ежесекундно рискуя свернуть себе шею на плохой дороге. Нападение на селение бесцветных было отвлекающим маневром. Нас обманом выманили из замка! Гнев пополам с каким-то леденящим ужасом давил на виски. В замке на дежурстве осталось несколько солдат и Луиджиа, запертая на кухне до нашего возвращения. Я безжалостно хлестнул лошадь, проигрывая гонку растущим теням исчезающего солнца.

Ворота были распахнуты настежь. Два солдата со вспоротыми животами валялись во дворе. Еще одного подлый удар настиг на лестнице.

— К оружию! — отдал команду ратный, и его ополченцы ощерились пиками и щитами, готовые принять бой.

— Не ходи! — крикнул Матий, пытаясь отодвинуть меня с дороги.

Но я не собирался отсиживаться за их спинами. Тревога толкала меня вперед, как голод гонит дикого зверя из облоги. Раздался залихватский свист. Пылью отозвалась земля под ногами — ударили арбалетные болты. Я метнулся под замковую галерею, расчищая себе путь мечом. Свои и чужие смешались, некоторые из бандитов были в характерных синих зипунах ополченцев. Казалось, они лезли из всех щелей, как тараканы. Я довольно быстро пробился к лестнице, но там удача мне изменила. Через перила перемахнул здоровяк, едва не сбив меня с ног, а сзади пыхтел второй противник. Я шарахнулся в сторону, уклоняясь от удара топором. Подсекая здоровяка, я лишь каким-то чудом увернулся от его подельника, вжавшись в перила. По инерции бандит полетел вниз, оглушив меня звериным ревом и сбивая остальных. Арбалетная стрела прожужжала возле уха и впилась в горло незамеченного мною третьего нападающего. Он коротко булькнул, выронил дубинку и рухнул замертво. Офицер Матий отбросил трофейный арбалет и заорал снизу:

— Пушистик, назад!

Я заехал ногой в морду поднимающемуся здоровяку и ринулся вверх по лестнице. Кухня! Осколки битого стекла на полу. Двое взяли меня в клещи, обходя по дуге вокруг стола. Один из них с рычанием бросился в атаку, задев меня по касательной обухом топора. Я нырнул под стол и оттуда подрубил ноги второму. В воздухе остро запахло кровью. Выкатившись из-под укрытия, я закружил в