Она слегка смягчилась, словно именно на это и рассчитывала, и даже попыталась улыбнуться, показав при этом все свои огромные зубы. Я продолжил:
– Ну а пока, в ожидании счастливого завершения войны, Теодорих желает, чтобы весь мир узнал историю августейшей династии Амалов с самых отдаленных времен и до сегодняшнего дня. Он хочет быть уверенным, что вашей семьей станут по достоинству восторгаться, ее происхождение станут уважать, а достоинства – повсюду превозносить. С этой целью он и послал меня в путешествие, приказав составить эту историю.
– Весьма достойное поручение, – кивнула Гизо, и улыбка ее стала шире, демонстрируя десны. – Мы это одобряем.
– Будет ли мне позволено испросить августейшего разрешения на то, чтобы ознакомиться с этим побережьем и его историей, ибо, как известно, именно здесь сделали остановку древние готы, когда прибыли с севера по морю на этот континент.
– Да, так говорят. Ну что ж, разумеется, мы даруем тебе наше разрешение, сайон Торн. Чем еще мы можем помочь тебе? Предоставить знающего проводника?
– Королева очень добра. Я тут подумал… если, конечно, смею молить о такой чести… Возможно, юный принц Фридо сможет быть моим проводником, я бы с удовольствием послушал рассказы августейшего наследника.
Выражение лица мальчика из угрюмого стало радостным, но затем он снова помрачнел, когда его мать пренебрежительно фыркнула:
– Vái, ребенок больше знает о ругиях, предках его отца, чем о готах.
– Тогда осмелюсь предположить, что его высочество свободно говорит на языке ругиев. А этот диалект старого языка я, увы, знаю слабо.
– Да, waíla, мой сын способный мальчик. Представь, он говорит даже на грубом языке скловен-кашубов, – тут королева Гизо заржала как лошадь, оскалив зубы, – а говорить на нем свободно не могут даже сами кашубы.
– Ну вот! Его высочество окажет мне неоценимую помощь, если согласится быть моим переводчиком, пока я здесь. – Мальчик явно чувствовал себя неловко, когда о нем говорили в третьем лице, поэтому я обратился к нему напрямую: – Ты окажешь мне такую честь, согласившись помочь, принц Фридо?
Он дождался, когда его мать недовольно кивнет, а затем ответил застенчиво, но с радостью:
– Да, сайон Торн.
Таким образом, весь следующий день юный Фридо, страшно гордясь собой, показывал мне Поморье. Вообще-то, это было не бог весть как сложно, потому что город состоял преимущественно из огромного рынка и складов, куда сгружали товары, которые прибывали сюда из других мест. В самом Поморье не производят ничего, кроме янтаря, поэтому Фридо провел меня по многочисленным гранильным мастерским, чтобы показать, как из этого материала делают различные шарики, пряжки и фибулы.
Фридо оказался хорошим провожатым, потому что он был общительным парнишкой, вовсе не таким тщеславным, как его мать. Едва избавившись от ее опеки, он моментально преобразился: стал другим человеком, жизнерадостным и веселым, и оставался таким, по крайней мере пока не вспоминал о матери. Когда я спросил, не она ли запретила сыну отправиться в поход с отцом-королем, Фридо тут же помрачнел и пробормотал:
– Мама говорит, что я еще слишком маленький.
– Да уж, слепа материнская любовь, – сказал я, а затем продолжил: – Я знавал множество матерей, Фридо, но никогда не видел своей собственной, поэтому вряд ли могу судить об этом. Однако я полагаю, что война – это дело отцов и сыновей, а вовсе не матерей.
– Ты тоже думаешь, что я слишком мал, чтобы пойти на войну?
– Слишком мал, чтобы сражаться, возможно, но не наблюдать. Ты со временем вырастешь и станешь мужчиной, а каждый мужчина должен иметь боевой опыт. И нельзя упускать возможности его приобрести. Правда, тебе всего лишь девять лет. Так что тебе еще наверняка представится случай. А вот скажи мне, Фридо, что ты делаешь для того, чтобы испытать себя? Чем ты вообще занимаешься?
– Ну… Мне позволяют играть с другими детьми во дворце, только они ни в коем случае не должны забывать о моем высоком положении. Мне разрешают ездить верхом на моей лошади, одному, без посторонней помощи, но только не галопом. Мне позволяют бродить по пляжу одному и собирать морские ракушки, вот только нельзя заходить в воду. – Он заметил мой взгляд и смущенно заключил, запинаясь: – Я собрал огромную коллекцию морских раковин.
– Не сомневаюсь, – сказал я.
Какое-то время мы шли молча, затем он спросил:
– А что делал ты, сайон Торн, чтобы испытать себя, когда тебе было столько же лет, сколько сейчас мне?
– В твоем возрасте… дай-ка подумать. У меня не было лошади. Или возможности собирать на песке раковины. И бо́льшую часть времени я занимался тяжелой работой. Но возле моего дома был водопад с пещерой, и внутри я обнаружил ямы и тоннели, которые вели все глубже во тьму земли, и постепенно обследовал их все. Я залезал на деревья, даже на самые-самые высокие, а как-то раз на верхушке одного такого дерева нос к носу столкнулся с росомахой и убил ее.
Фридо не сводил с меня глаз, они сияли восхищением и завистью, и в них была видна тоска.
– Как тебе повезло, что, когда ты был мальчиком, – пробормотал он, – у тебя не было матери!
Поскольку мне надо было завоевать доверие королевы Гизо, я убедил ее, что доставлю Фридо во дворец до наступления темноты. Там она нас и ждала – снаружи, не обращая внимания на холод, под охраной нескольких стражников – и нервничала так сильно, как беспокоится кошка-мать, когда кто-то берет на руки одного из ее котят. И так же, подобно кошке, она мигом успокоилась, когда я вернул ее сына в гнездо в целости и сохранности. Поэтому Гизо согласилась уже не так неохотно, когда я спросил, не могли бы мы с Фридо прогуляться и на следующий день. Я с радостью убедился, что королева накануне сказала правду, заявив, что все молодые и сильные мужчины-ругии отправились в поход вместе с ее супругом. И точно, все ее дворцовые стражники были, подобно таможенникам, с которыми я уже встречался в порту, старыми, толстыми и неповоротливыми.
Принц и королева ушли, чтобы поужинать, а я направился в свои покои в гостевом доме. И вновь трапеза состояла из удивительно однообразных блюд, приготовленных из одной и той же рыбы, только сегодня это была не сельдь, а треска.
В последующие дни мы с Фридо забирались все дальше и дальше от дома, теперь уже путешествуя верхом вдоль Янтарного берега. У Фридо был довольно выносливый гнедой мерин, хотя ему было далеко до моего Велокса, и
