– Прямо сейчас, pan Торн, добрая часть их не живет там. Все способные носить оружие мужчины выступили в поход, и теперь ругии наверняка уже далеко на юге, где-нибудь в тех краях, откуда мы с тобой плывем.

– Что?! Ругии выступили в поход?

– Tak, – ответил он, что на полянском диалекте означало «да». – Мы на своем пути к Бжешчу проплыли мимо короля Февы и колонн его воинов, которые тоже двигались на юг. Даже верхом на лошади и в пешем строю они, конечно же, обогнали нас, потому что наше судно шло против течения. Да и к тому же это были всего лишь легковооруженные королевские войска.

– Они собирались присоединиться к Страбону?

– А кто такой Страбон?

– Теодорих Триарус, – нетерпеливо ответил я. – Тот самый, что собирается пойти войной на Теодориха Амала.

Владелец судна развел руками: он никогда не слышал ни об одном из них. В общем-то, ничего удивительного. Человек может проделать за свою жизнь тысячи миль, но при этом оставаться в пределах между устьем и истоком одной-единственной реки.

– Все, что я могу сказать тебе, pan Торн, так это то, что ругии двигались на юг. И, tak, они, разумеется, выглядели очень воинственно.

– Я не совсем понял. Ты, кажется, сказал, что они также были легковооруженными?

– Tak. Когда мы в прошлый раз плавали в верховья реки, нам не подвернулось никаких подходящих товаров, которые можно было бы выгодно перевезти. По приказу короля ругиев Февы мы взяли фураж и провиант для его армии – и не только наше судно, но и многие другие, – все это было велено доставить в разные места на двух реках – Висве[313] и Буке. Король все заранее подготовил, поэтому его людям и лошадям не пришлось нести ничего, кроме самого необходимого; воины были уверены, что они найдут еду и фураж по всему маршруту своего похода.

Король Фева и впрямь все хорошо подготовил, подумал я, и к тому же сумел сохранить свои приготовления в тайне. Армия ругиев, должно быть, ушла на юг, пока я жил у амазонок. Хотя я и испытал некоторое разочарование из-за этого, однако решил, что не стоит менять свои планы и сходить на берег. Не было никакого смысла идти вслед за армией ругиев или пытаться опередить ее и предупредить Теодориха. Наверняка теперь он и сам уже все знает, если даже лодочник осведомлен о походе.

Когда начнется война, я обязан быть рядом со своим королем, и я верил, что так оно и произойдет. Опытные воины не любят воевать в зимнее время, точно так же им не нравится делать это ночью: холод, лед, снег и темнота могут порядком задержать их передвижение. Ну а пока Страбон соберет все свое войско вместе, разместит его и разработает подходящий план, наверняка уже наступит зима, и он отложит сражение до весны. Но допустим, я прямо сейчас отправляюсь к Теодориху. Ну и что? В его армии будет больше на одного самого заурядного воина, и только. С другой стороны, я могу принести больше пользы там, где теперь нахожусь. Я вспомнил слова Теодориха о том, что неплохо бы иметь своего человека в стане врагов.

Поэтому-то я и остался на борту судна, пытаясь за время путешествия узнать у капитана и команды как можно больше о ругиях. Поскольку путь нам предстоял очень долгий – сначала около ста тридцати римских миль вниз по течению Бука до того места, где он соединялся с еще одной большой рекой, Висвой, и оттуда до моря еще двести пятьдесят миль, – у меня было время выяснить много различных фактов, а об остальном догадаться.

Ругии, как мне рассказали, были германским племенем, родственным вандалам, которые издавна населяли земли вдоль побережья Сарматского океана. Они исповедовали старую веру, северные племена до сих пор все еще презирали христианство. Ругии делили эти прибрежные земли с двумя скловенскими племенами: они назывались кашубы и вильци. Эти скловены были простыми крестьянами: они пахали землю, ловили рыбу и вообще выполняли всю тяжелую работу, тогда как ругии-землевладельцы жили их трудом, они даже умудрялись получать немалую прибыль от продажи янтаря, который крестьяне находили на берегу. На протяжении веков ругии были довольны своим маленьким королевством и скловенами, которые находились у них чуть ли не на положении рабов. Но теперь, слишком поздно осознав, какие огромные владения захватили на юге другие германские народы – визиготы в Аквитании, свевы в Лузитании и родственные им вандалы в Ливии, – ругии зашевелились: зависть не давала им покоя, и они решили, что настало время удовлетворить свои амбиции.

– Именно за этим они и отправились в поход, – сказал лодочник, – посмотреть, не осталось ли на юге земель, которые они могут завоевать.

Я знал, что цели ругиев были более определенными. Они отправились в поход, чтобы помочь Страбону захватить Мёзию: я не сомневался, что он пообещал королю Феве часть добычи. Поскольку лодочник рассказал мне, что провизию и фураж для войска пришлось доставлять в разные населенные пункты вдоль двух больших рек, я заключил, что силы ругиев довольно солидные: по моим приблизительным подсчетам, выходило восемь тысяч конников и пехотинцев. Когда же лодочник случайно упомянул, что супруга Февы, королева Гизо, принадлежит к остроготскому роду Амалов, я догадался и об остальном.

Раньше мне казалось довольно странным, что Страбон в поисках союзников не обратился за помощью к соседним воинственным народам, но предпочел иметь дело с ругиями, несмотря на то что они жили так далеко. Теперь я был готов побиться об заклад, что знаю причину. Пользуясь тем, что королева Гизо принадлежала к дальней ветви Амалов, его посланники наверняка убедили ее подбить супруга принять участие в мятеже Страбона. И еще я готов был поспорить, что Страбон подло и самым страшным образом солгал своей родственнице. Она и ее благородный супруг пребывали так далеко от Мёзии, что наверняка не знали о том, что Теодорих Амала был полноправным и повсеместно признанным правителем этой провинции, а этот самонадеянный Теодорих Страбон – всего лишь жалким изгнанником, по закону не имевшим никаких притязаний на трон. Наверняка этот подлый изменник, чтобы завоевать симпатию королевы Гизо и склонить на свою сторону короля Феву, полностью исказил истинное положение дел, перевернув все с ног на голову.

Ну ничего, я попробую это по мере сил исправить.

Как и Данувий, Висва ближе к морю расходилась веером, образуя дельту из рек меньшего размера и небольших протоков. По берегам их виднелось немало дюн и пляжей, которые могли бы быть приятными местами, если бы не продувались насквозь