— Поговорим?
— Поговорим — эхом откликнулся Полтавцев.
Он вопросительно глянул в сторону гостиной, намекая, что не очень-то удобно стоять в коридоре, и чуть приподнял уголки губ в улыбке.
Когда Арс сел на диван на одном конце дивана, а Димка устроился на другом, Ерошихин не выдержал, начав сложный и серьезный разговор:
— Почему ты сразу мне не сказал, что гей? Я думал, мы — друзья, и у нас нет секретов друг от друга.
— Вначале не знал, как, а потом… — Полтавцев немного помолчал. — Как-то услышал, что вы с одним парнем из секции айкидо материте «грязных педиков». После этого… — он пожал плечами, считая ответ и причину очевидными.
— Никогда не хаял людей с нетрадиционной ориентацией! — недоуменно вскинул брови, в настоящем возмущении, Димка. — Ты уверен, что это был я? Арс, я всегда терпимо относился к геям, и уж называть их как-то по-скотски язык не повернулся бы! Каюсь, мог поддакнуть, чтобы тот идиот отвалил с данной темой, но сам никогда, слышишь?.. никогда бы не посмел обидеть тебя из-за твоих предпочтений. И мне весьма неприятно, что ты считаешь меня таким бессердечным ублюдком, который способен отказаться от друга только из-за того, что тому нравятся парни.
Ерошихин выпалил это единым фронтом. На самом деле, он репетировал целую речь, на всякий случай, но не ожидал, куда свернет разговор. Волнение сказывалось вспотевшими ладонями, ведь Арс по-прежнему не смотрел на него, уставившись куда-то перед собой.
А Полтавцев сосредоточенно думал, вспоминая тот разговор, из-за коего потом панически боялся хоть как-то спалить перед лучшим другом свои пристрастия. Вроде тот парень трепался про какого-то известного актера или певца, обзывая самым нелицеприятным образом, а Димка ответил что-то вроде «но, ага» или «да-да».
Арс не видел происходящего, лишь слышал, но затем из курилки вырулил Ерошихин собственной персоной, и сомневаться, его ли голос врезался в уши Полтавцева, не приходилось. Впрочем, зная Димона, тот мог вообще пропустить все сказанное мимо ушей, так как в руках держал свой мобильный и глупо улыбался. А, значит, переписывался с той девчонкой, которая ему дико нравилась в выпускном классе. Было ли ему дело до того, что чешет тот парень? Вряд ли.
Арсений расстроено вздохнул. Жаль, что он лишь сейчас задумался о таких мелочах и долго мучился в то время, незаслуженно причисляя Ерошихина к гомофобам.
Подняв глаза на искренне обиженного Димку, Арс мягко произнес:
— Извини, Дим, значит, я облажался в тот момент. Может, понял неправильно, или расслышал не то… Но ты пойми, мне трудно было не только про ориентацию раскрыть, я ведь уже тогда тебя…любил, — добавил он упавшим голосом, вновь отводя глаза. — У тебя лишь девушки на уме были. Я чуть не рехнулся от ревности, честно говоря…
Ерошихин закусил губу, не представляя, что ответить на признания в искренних чувствах. «Спасибо?» Глупо звучит. А что другое, Димка не знал, отчаянно подбирая слова. Тем не менее, в серьезные моменты он пытался говорить прямо, без обиняков. И теперь, чувствуя напряжение, не сдержался.
— Что такой красавчик, как ты, во мне нашел? — рассмеялся натянуто парень. — Внешность на середнячок, звезд с неба в учебе не хватал, в отличие от тебя, да и вообще по характеру придурок. Странно, что я вообще смог понравиться тебе. — Дима нервно дернул плечом.
Полтавцев очень удивился:
— Да какое мне дело, что ты там хватал или не хватал? Ты был для меня самым лучшим! — с жаром ответил он. — Да и сейчас тоже… — Арсений замялся. — Неважно, Дим. А про внешность вот не надо, ты очень симпатичный. А для меня — так вообще… — щеки вспыхнули румянцем смущения.
Арс не кривил душой и не пытался польстить Димке. Тот, в средней школе, действительно, выглядел обычно, но к выпускному классу весьма себе расцвел. К тому же, Ерошихин, один из немногих, кого стезя прыщей и прочих проблем совершенно миновала. Всегда хорошая кожа, ровный, загорелый даже зимой, цвет лица, искрящиеся глаза, белозубая задорная улыбка.
Вкупе со стильной стрижкой и отличной фигурой, на которой великолепно смотрелись со вкусом подобранные шмотки — он приковывал внимание многих девчонок. А уж со своим развеселым характером и умением легко находить общий язык, у него было в сто раз больше шансов, чем у любого писаного красавца. Такого, как Арс, например.
— Я даже не знаю, что сказать, — признался Димка, качнув головой. — Это все так неожиданно, — Ерошихин отвел взгляд от лица Арса, однако не мог не признаться самому себе, что ему безумно приятно слушать комплименты от Полтавцева. А когда тот еще и мило покраснел, так и вовсе — выносите вперед ногами…
— Понимаю, — тускло ответил Арсений. — Ну, что ж, теперь ты все знаешь, — он печально усмехнулся.
— Эй, — пробормотал Дима, видя, как упало настроение Арса. Ерошихин поближе подсел к Арсению, положив ладонь ему на плечо, прося поднять голову. — Послушай, я… У меня никак мнение о тебе не изменилось и не изменится.
— Я рад этому, Дим, — совершенно искренне ответил Полтавцев. — Просто думаю, что мне делать со своими чувствами, чтобы они не мешали быть лучшими друзьями. Я устал бегать от тебя и от самого себя. Задавил эту влюбленность, но она вновь вылезла!
Ерошихин вздохнул. Он не представлял, что делать с признаниями друга, однако искренне не хотел терять Арса.
— Послушай, — только сейчас Димка понял, что у него трясутся руки, как у заядлого алкаша. Он коснулся подбородка Арсения, провел ладонью по его щеке. — Ну, могу сказать, что мне понравилось с тобой целоваться, — немного нервно улыбнулся Дима. — И даже тот, что случился по трезвянке. Вот только, я никогда не рассматривал парней в любовном плане. Мне ведь всегда нравились девушки…
Полтавцев покосился на пальцы, беззастенчиво трогающие его лицо, и с легким упреком сказал:
— Дим, вот когда ты так делаешь, я теряю самоконтроль, — и дабы показать, что за этим может последовать, перехватил конечность Ерошихина, прижимая к своей щеке и мягко целуя.
Дима закусил губу.
— Я причинял тебе боль, — вдруг вырвалось у него. — Все это время я рассказывал тебе о своих девушках, о сексе с ними.
— Ты ничего не знал, — качнул головой Арс, прикрывая глаза и наслаждаясь моментом невольной близости.
Один из Димкиных пальцев удалось обхватить губами и лизнуть. Полтавцев словно задался целью, сколько Ерошихин еще вытерпит, прежде чем пошлет его подальше и снова, но уже самостоятельно, пропадет из поля зрения на неопределенное время.
—
