Хильда почувствовала мучительную боль во всем теле, словно бы на нее давила гора. После этого сны прекратились, и потом она видела лишь темноту, а затем и вовсе впала в беспамятство.

Порой она слышала голос матери, отца и чужака. Порой она даже чувствовала, как будто кто-то касается ее ноги, но она не могла пошевелиться. Пару раз она все-таки проснулась, хоть и не полностью. Кажется, ей делали новую повязку.

Она упала на подушку с тяжелым стоном. Возле двери послышалось копошение.

— Она здесь, — говорил один из голосов. — Мы давали ей макового молока, делали повязки с мазью, но ей все еще плохо.

— Я посмотрю, — первый голос принадлежал ее матери, но второго она не знала. Быть может это и есть та новая травница?

Дверь отворилась, и в комнату зашли ее мать, отец и молодая девушка. Иаков тоже зашел, и стал в углу, молча наблюдая за происходящим. Хильда заметила, что взгляд его обращен на девушку.

Хильда окинула ее взглядом. Красивая, стройная, невысокая. Девушка выглядела растерянной. Хильда не могла понять почему, но она казалась ей знакомой. Сперва, она неловко потупилась на месте, после чего, неуверенно подошла к ней.

— Я хочу посмотреть на твою ногу, — спросила она ласково, — ты не против? — она почти нежно коснулась ее предплечья.

— Нет, — тихо ответила Хильда. Сама не зная почему, но она почувствовала легкую симпатию к новой травнице.

Бьорн оперся о дверной проем, и внимательно глядел, скрестив руки на груди. Травница неуверенно откинула одеяло, обнажив пораженную ногу. Хильда с интересом наблюдала за ней. Травница тем временем осторожно касалась ее колена, постепенно опускаясь ниже, она словно прощупывала ее ногу. Хильда заметила, что она очень волнуется, руки ее тряслись, как листья во время ветра.

Когда Хильда запищала от боли, травница с обеспокоенным лицом оставила осматривать ее ногу. Все смотрели на нее, ожидая, что она скажет.

— Оставьте нас, — тихо молвила она. Бьорн подозрительно прищурился, но вышел вместе с Астрид. Иаков вышел последним, бросив странный взгляд, перед тем как уйти. Травница осторожно коснулась плеча Хильды. — Закрой глаза, и не смотри.

Хильда послушалась. Она слышала, как девушка нервно копошиться в своем плаще. Затем ее холодные пальцы вновь коснулись ушибленной ноги. Хильда чувствовала на коже, что-то мягкое и холодное. Мазь, подумала она. Еле слышно, травница зашептала, что-то. Хильда не могла разобрать что, но почему-то ей казалось, что этих слов она не знает.

Боль в ноге утихала, и островитянка почувствовала, какое-то странное спокойствие. Мыслями она унеслась на берег моря. Высокие волны с белыми гребнями, громко ударялись о берег.

— Меня этому научили мои сестры, — внезапно заговорила она. — У меня было много сестер. Скоро тебе станет легче, просто… Продолжай пользоваться той мазью, что тебе дала та женщина. Теперь она поможет, — Хильда почувствовала мягкое прикосновение руки к своему лбу. Ее вдруг начало клонить в сон.

“Что должно произойти, того нельзя избежать, — вдруг вспомнила она. — Нельзя, —подумалось ей, и она заснула мирным сном”.

========== Друид ==========

Он проснулся резко и живо. Он сразу осознал себя и окружающий мир. Ум его стал ясен и словно светлее, но тело, будто начало умирать. Руки его стали белыми и сморщенными, а лицо… Лицо больше напоминало череп обтянутый тончайшей кожей. Глаза его посветлели и казались еще более впалыми.

После того ритуала минуло одиннадцать дней, и с каждым ему становилось все хуже и хуже. Мышовур лично следил за его лечением. Целыми днями его поили снадобьями и целительными зельями, и на какой-то период они оттягивали ее приближение, но Миккель знал, что теперь это неизбежно.

Но он не был уверен, что это его конец, а если и да, то стоит скорее разрешить тревожившее его последние шесть дней, дело. Пару дней назад двое молодых друидов вернулись из Каэр Трольде, и по пути через лес, они сделали чрезвычайно странное заключение. По их словам, все вороны в этом лесу умерли.

Сирвар даже взял один труп, чтобы показать остальным. Накинув на седую голову капюшон, опираясь на деревянную трость, он отправился в лес. По тропинке он шел медленно, в тягости мыслей, понурив голову. Однако, по пути он услышал, как пару человек бранятся. Один голос принадлежал Мышовуру, а вот другой, женский он не знал.

— Это священная вещь, а вы хотите, чтобы я дал вам ее уничтожить?! — Мышовур затряс маской Уробороса перед лицом темноволосой женщины. Та смотрела на друида холодным взглядом, скрестив руки на груди.

Миккель вздохнул, он слышал про чародейку, что прибыла на Скеллиге пару недель назад. Йеннифер. Он много слышал про нее, но никогда не видал лично. Однако, по слухам и рассказам Мышовура, чародейка была весьма талантлива и способна, хоть и отличалась дурным нравом.

“Ха, дурной нрав, — думал Миккель, — когда-то я тоже был таким”. Миккель решил подойти к ним. Женщина в это время, в очередной раз презрительно фыркнула.

— Много ли от нее толку, если вы даже не знаете, действует она или нет? — Она подбоченилась. Подойдя ближе Миккель заметил, сколь она красива. Бледная кожа, пышные волосы вороного пера и фиалковые глаза.

Одетая в черный жакет с рукавами, поверх белой рубашки. Ворот ее украшала черная меховая горжетка, украшенная серебряной нитью. Черные кожаные штаны, и черные сапоги до середины бедра. На шее она носила медальон на тонкой кожаной бархотке.

От нее исходил терпкий аромат крыжовника и сладкой сирени.

Только черное и белое, сирень и крыжовник. Сплошные противоречия, тем не менее, так хорошо гармонирующие друг с другом. Женщина была стройна и по росту не уступала Миккелю, а быть может немного и превосходила.

Как знать, он, старый и сгорбленный, сделался еще меньше из-за недуга. Заметив его, Мышовур раскинул руками в сторону, возмущенно молвив:

— Только поглядите! — Обратился он к Миккелю. — Вы не уважаете наши традиции, — друид обличительно указал на женщину пальцем, — я не дам вам эту маску, пока вы не скажите, для чего она вам нужна! — Затараторил он, скрестив руки на груди.

Оба упрямца, подумал Миккель.

— Не твое дело, старик! — Отрезала она, вперив недовольный взгляд в Миккеля, как бы спрашивая его, что он тут забыл. Ему на миг сделалось неловко, но он вдруг вспомнил про лес, и помрачнел.

— В легендах сказано, что если ее использовать, то бушующее море, своими волнами затопит все острова! Это сильнейший артефакт! — Продолжал Мышовур, теперь уже не обращая никакого внимания на Миккеля.

— О-ох,