Да, прекрасный… Ливадов вновь ругнулся, теперь уже на прицепившуюся к нему фразу про прекрасный и новый долбаный мир.
Еще озадачил белый крест на задней двери и надпись тоже белыми буквами «Preacher»[1]. Крест будто католический, а что означает слово под ним, Андрей перевести не мог, да и хрен с ним. Ломать голову и думать, что означает крест и надпись, точно не хочется. Мозги и так кипят, сколько всего случилось. Лучше думай, парень, как сбежать от этих верующих пиндосов.
Автомобиль Рамиреса был выкрашен в лесной камуфляж и отличался от джипов охотников за головами так же, как их зилобразные клетковозы от стоящих справа грузовиков. Превосходил по всем параметрам и на порядок. Массивный, просторный и высокий. Четкие линии кузова; очертания резкие, словно джип в вечном движении, будто устремлен вперед. Вглухую тонированные стекла, а на крыше установлен крупнокалиберный пулемет, который явно управляется изнутри. На задней двери накрытая брезентом запаска.
Из машины вылезли двое. Лысый, коренастый, широкоплечий негр в солнцезащитных очках и высокий белый тип с короткостриженой соломенной бородой и такими же волосами. Оба в одинаковой камуфляжной форменной одежде, тоже под летний лес, в разгрузках. На левом рукаве американский флаг – опять он. На поясе у каждого висит кобура со стволом и нож. Автоматы, видно, оставили внутри. То, что у них есть автоматы, – несомненно. Зачем тогда разгрузка?
Поняв, что мысленно разговаривает сам с собой, Ливадов чертыхнулся. Раньше подобного не замечал. Не тронулся ли он умом?
– It’s in the car[2], – велел Рамирес, когда подошли к джипу.
Невеликих знаний Андрея хватило, чтоб узнать английский язык и то, что о нем было сказано не как о человеке, а о предмете. Он раб, и этим все легко объясняется. Погоди же ты, Рамирес.
– Yes, sir[3], – кивнул негр.
Чернокожий махнул рукой Ливадову и, обойдя джип, потянулся к правой задней двери автомобиля. Открылось просторное багажное отделение, полностью изолированное перегородкой от салона автомобиля. Пол из ребристого металла, и вся прочая отделка тоже была металлической, окрашенной в стальной цвет. Стекла закрывала железная сетка в мелкую ячейку, и больше никакого убранства, кроме горевшей в потолке плоской лампы размером с ладонь.
Скотовозка. Рамирес не случайно купил раба: все-то у него предусмотрено для перевозки живого товара. Андрей выругался. Хоть бы он и в самом деле вздумал перепродать его русским.
– Come on[4], – равнодушным голосом сказал негр.
Ливадов уселся на пол багажника и втащил себя внутрь. Дверь закрылась, отрезав от внешнего мира. Враз обрубив и разговор Рамиреса с белобрысым: снаружи не слышно ничего. Стекла черные, непрозрачные. Полная изоляция.
– Тепло хоть, – пробормотал Андрей и поежился. В одних трусах было холодно. Он продрог и радовался даже теплу скотовозки. Думал, что лампочка погаснет, однако она продолжала милостиво светить.
Андрей протянул себя к перегородке между багажником и салоном и, опершись о стенку, закрыл глаза. Как же обманчиво может быть первое впечатление. Думал, что Рамирес хочет помочь, а оказалось – только купить.
– Я выберусь, – прошептали пересохшие губы. – Обязательно выберусь! Спасу себя и Женьку!
Внутри Ливадова закипала решимость и злость, что будут его проводниками к свободе. Это его надежда! Хотелось бы верить, что его все же скоро выкупят! Очень хотелось, однако не стоит уповать только на удачу.
Дверь вдруг открылась.
– Давай сюда руки, – сказал Рамирес. За его спиной маячил негр. – Наручники сниму.
Когда браслеты были сняты, хозяин Ливадова кинул пластиковую двухлитровую бутылку с водой.
– Пей.
Чтоб тебя… Улыбается. Ругнувшись про себя, Ливадов с жадностью набросился на воду.
– Наверно, и есть хочешь, – продолжил Рамирес, – но обожди. Задерживаться тут больше не станем. Я уже должен быть в Ярославле.
Глава 7
Нетчип
Евгения Ливадова слушала щебетание настоящих живых птиц в университетской оранжерее на двадцать седьмом этаже. В руке стакан с яблочным соком, сама лежит на деревянном шезлонге. Рядом фонтанчик, тишь и благодать. В самом центре искусственного сада.
Одна… На курорте, блин! Женька закусила губу, чтобы не выругаться покрепче.
Думала скинуть надоевший халат, оставшись в топе и шортах-трусиках, но стеснялась, подозревая, что пребывает под непрестанным наблюдением невидимых камер. Большой брат следит за тобой! Так, кажется, говорили о грядущей эре тотального контроля; для Женьки будущее наступило.
Сюда привела Яна. Сказала, мол, отдыхай, и пообещала вернуться через час. Чтобы провести первый урок. Ливадова выдержала несколько минут после того, как за пальмами скрылась могучая спина помощницы профессора Мартынова и одновременно ее надзирательницы, и обследовала предоставленный для отдыха зеленый уголок. Нашла запертые двери и высоченные окна от пола до потолка, явившие незабываемый вид на Новосибирск двадцать третьего века. Но лазейки, чтобы сбежать, нет.
Да и куда бежать? Ливадова почувствовала, что опять вот-вот разрыдается, и попыталась взять себя в руки… На сей раз удалось. Может быть, потому что сегодня копила внутри себя ненависть на похитителей и почти не молилась? Молитвы… Нет, она не станет ни говорить, ни думать ничего плохого про молитвы. Она верит и будет верить, что Бог поможет ей и брату. Она будет молиться каждый вечер, перед сном, но и сама должна что-то предпринять.
Бежать без оглядки… Куда?.. Как выжить в новом мире, где ты меньше, чем никто. Ты – рабыня, собственность университета. Ах да… Уже не университета, ее купили. Глаза все-таки увлажнились, но Ливадова смогла побороть слабость. Не дождетесь! Она не сдастся. Только что же делать?
Холодный отстраненный разум, который Женька смогла услышать в собственной голове, настаивал лишь на одном. Ты обязана освоиться в новом мире, а для этого… Для начала нужно принять его. Согласиться, что рабыня, но не забывать слов Артуровой про полугражданство. Яна говорила, что подобное возможно с позволения ректората. А теперь? Согласится на волю для нее новый хозяин? Сколько оставаться рабыней?
Ливадова смотрела невидящим взором на цветы в трех шагах от шезлонга. Девушку донимал единственный вопрос: как освободиться? Она обязательно получит свободу! Но каким образом? Что за человек этот Владимир Владиславович? Может, сойдемся на постели?
Хотелось быть сильной и стойкой, но все-таки смутилась, когда подумала, что всего-то надо соблазнить… Мужчины у нее никогда не было. Постель, постель… Расслабься и получай удовольствие. А будут ли ее о чем-нибудь спрашивать? Что-нибудь предлагать? Против воли рука потянулась к макушке, потом опустилась вниз, гладя волосы. Девушка искала шрам или иной след проникновения в ее череп, однако ничего не находила.
Артурова уверила, что операция прошла успешно, и несколько раз переспросила, хорошо ли Женька себя чувствует. Первой мыслью было пожаловаться на головную
