– А потом?
– Потом мы продолжим наблюдение и в случае успеха начнем курс обучения. Моя помощница Яна Викторовна, – указал профессор на кивнувшую аспирантку, – подготовлена для проведения первого этапа обучения.
– Яна Викторовна, – обратился Воронцов к молодой ученой, – вы же сможете вести обучение в столице? В моем доме? В случае успеха сегодняшней операции?
Артурова растерянно захлопала ресницами.
– Что это значит? – Профессор мгновенно нахохлился.
– Я покупаю объект, – безапелляционным тоном заявил Воронцов. – Эксперимент продолжается. Как его куратор, я гарантирую дальнейшие исследования. Но они несколько… э… расширяются в границах. Ваш объект, точнее, моя будущая собственность, перевозится ко мне. Игорь Иванович, мы с вами вылетаем в столицу немедленно после операции, не дожидаясь ее результата. В Красноярске вы осмотрите дом, и я поручу незамедлительно переоборудовать несколько комнат согласно вашим рекомендациям. Исследования не должны пострадать. Все дополнительные расходы также будут оплачены.
Женька не знала, плакать или горько смеяться: торгуют ею, распоряжаются, словно предметом каким, и непонятно, будет ли завтра хуже, чем сейчас. Или лучше. А слез уже нет, выплакала за утро.
Новый хозяин девушки – да, сколь ни страшна эта мысль, но она реальна, – отвешивал ученому каждое слово тоном, не терпящим возражений. А профессор не сводил озлобившегося взора с офицера.
– Это собственность университета! Только ректорат может распоряжаться объектом. Я не вправе отдать ее.
– Вы же походатайствуете перед ректоратом о моей просьбе? Не думаю, что мне будет отказано. К тому же эксперимент… Ничто не должно помешать НАШИМ совместным исследованиям. Исследованиям Академии наук и Генштаба! Ничто и никто! Вы же понимаете, о чем я говорю, – со сталью в голосе продолжал давить Воронцов.
– Да, – вдруг явно поник Мартынов, – понимаю. Думаю… ректорат удовлетворит вашу просьбу. Но я лично осмотрю место, где будет продолжен эксперимент! И тре… Настаиваю на моем допуске к объекту в любое время!
– Конечно. – Голос сына президента смягчился. – Как скажете. Все будет, как вы пожелаете. А пока, наверно, везите ее в операционную и давайте оформим сделку.
Ливадова всхлипнула – уже захотелось и заплакать, но слезы иссякли. Что больше пугает? Смертельно опасная процедура или рабство? Не лучше ли сдохнуть на операционном столе?
– Яна, – услышала девушка приглушенный голос профессора, будто тот говорил из-за невидимой стены, – проводи объект в лабораторию.
Это конец!
Глава 6
Рынок рабов
Человек в шляпе поверх темно-зеленой банданы быстро совладал с растерянностью. Когда он заговорил, умостившись рядом с Андреем на корточки, изумление в его голосе уже исчезло.
– Слушай меня. Больше ни слова по-русски. Просто сиди и молчи. В крайнем случае помычи, но закрой рот на замок. – Он поднялся, добавив: – Если не хочешь, чтобы тебя купили на консервы.
Ливадов стиснул зубы, опасаясь выругаться. Консервы! Что за… Нет, это не шутка. Людьми торгуют, словно скотом, и тот толстый в сером плаще и с отвратной прыщеватой рожей в самом деле похож на людоеда. Схарчит – и не заметишь как.
Нежданный доброжелатель отступил от Ливадова и принялся со скучающим видом разглядывать выставленных на продажу. Только Андрей вдруг заметил, что его пальцы нет-нет да и застучат по рукояти пистолета в кобуре справа. Волнуется.
Раздались едва ли не крики. Жиртрест размахивал руками и громко требовал продажи женщин, но старший из работорговцев был непреклонен, только мотал головой и молчал. Толстяк вдруг тоже унялся. Перестал кричать и взялся поочередно указывать на пленников-мужчин. Он что-то говорил, тыкая кулаком сперва в сторону дикарей, поднимая кверху то один палец, то два – указательный и средний, – и работорговец удовлетворенно кивал. Видно, сговариваются по цене, и сейчас спора нет.
Непонимание возникло, лишь когда скупщик людского товара добрался до троих с короткими стрижками и крепким телосложением. Поднял три пальца, но продавец решительно не согласился. Вновь разговор на повышенных тонах, и на сей раз в него вмешался доброжелатель Ливадова. Человек в шляпе и бандане требовал себе того пленника, что стоял посредине и был выше двух других. За него было предложено четыре единицы – четыре пальца на вскинутой над головой руке. Но толстяк перебил предложенную цену растопыренной пятерней.
Тогда говоривший с Андреем попытался купить кого-то из двух других короткостриженых и угрюмых пленников, однако толстяк каждый раз перебивал цену. Работорговец растянулся в довольной ухмылке, а человек в шляпе озлобленно таращился на толстяка, тоже донельзя довольного собой, пока не махнул досадливо рукой. Жирный скупщик рабов победил.
Теперь вновь дикари. Продавец и двое покупателей шли мимо косматых пленников, с виду совершенно равнодушных к собственной судьбе. Предводитель охотников на рабов и толстяк чинно продолжили торг, а человек в шляпе не влезал. До тех пор, пока черед не дошел до Ливадова.
Андрей ощутил на щеках жар. Сука! Все внутри него протестовало против участи живого товара. Выдать бы в хари этих двоих все, что о них думает, и вмазать затем по рожам. Да нельзя! Почему нельзя?.. Человек в шляпе так сказал. Но и сам сейчас молчит, всего лишь покосился на толстяка и поморщил нос.
Жирный вонял. Резким запахом давно не мытого тела, будто бомж какой. Толстяк оглядел Ливадова и после краткого раздумья показал три пальца. Старший из работорговцев шумно засопел, прокаркав, что не согласен. Теперь уже толстяк энергично затряс башкой и ткнул несколько раз большим пальцем в плечо пленника. Ливадову подумалось, что скупщик сбивает цену, указывая на его щуплость. Действительно, в плечах ни с кем из троицы мордоворотов ему не тягаться.
Ниче! Андрей сплюнул. Дай только добраться до тебя, жирдяй, если выкупишь. Продавец и покупатель спорили, а обещанной помощи все нет. Андрей покосился на человека в шляпе, который тер ладонью бородку. Заметив взгляд Ливадова, тот наконец вмешался. Показал четыре пальца.
Жирный замолк, крякнул и с явным сомнением окинул взором Ливадова. Досадливо скривил толстые губы и будто нехотя выставил перед собой пятерню, на что последовала гневная тирада от говорившего с Андреем. Он что-то громко говорил на грубом, напоминающем немецкий, языке и постоянно махал рукой, указывая на нечто, что находилось за пределами лагеря. Старший из охотников за головами слушал его с неприкрытым удовлетворением.
Шесть! Человек в шляпе и бандане поднял обе руки. Толстяк засопел, поглядел исподлобья сперва на конкурента, потом на Андрея. Вновь презрительно скривился и, буркнув что-то себе под нос, сдался. Офицер работорговцев кивнул и задал вопрос новому хозяину Ливадова, тут же получив отрицательный ответ. Впрочем, он, вероятно, устраивал работорговца, потому что, опять кивнув, старший с толстяком продолжили дальнейшую торговлю. Они перешли к следующему пленнику, дикарю, а человек в гангстерской шляпе остался около Ливадова.
Улучив момент, когда посторонних взоров вроде бы нет, он сделал знак держать рот на замке. Без вопросов! Андрей не возражал. Кто бы ни был этот тип со смуглой кожей, черными усиками и короткой бородкой клинышком, но, кажется, Ливадов нашел в нем спасение. А на кой черт тогда нужно было выкупать его
