— Бедному Августу пришлось в последний момент перекраивать свои планы, — объяснил Рокэ, когда Марсель выдохся окончательно, пересказывая чудесные байки графа Штанцлера. — Наверняка у него было готово враньё про всех и каждого на все случаи жизни, чем бы ни обернулся Фабианов день для герцога Окделла, но увы… такого он предугадать не мог.
— Но зачем вообще…
— Не задумывайтесь. Когда человек не способен на честный бой, он изобретает откровенную ерунду, и порой эта ерунда настолько нелепа, что может принести победу. В каком-то смысле кансилльер выигрывал, пока Окделл ему безоговорочно верил.
— Чего он добивался, отыграть присягу назад, что ли? Такое вообще делается?
— Лазейки всегда найдутся, было бы желание. Каких бы планов, касающихся Окделла, ни строил Штанцлер, в день этой самой присяги вы сломали их все — иначе бы он сидел тихо.
Ой ли? Марсель припомнил, как это всё произошло. Один к одному — неведомые планы Штанцлера, и не только Штанцлера, сломал не он сам, а Рокэ его руками… А случайно или нет — это вопрос хороший.
— Что мы имеем, — рассуждал Алва, сидя на столе и, хвала Леворукому, уже не напоминая о пистолетах, — оруженосца своего вы спасли, кансилльер хотел подпортить репутацию своим врагам, а подпортил себе, вернее, ещё не подпортил, но я могу гарантировать ему…
Стук в дверь буквально перекрыл голос маршала, и ведь теперь никто никогда не поверит Марселю, что он сказал именно это слово, не предназначенное для нежных ушей женщин и детей, но весьма точно определяющее ближайшее будущее Августа Штанцлера.
— Входите, — разрешил Рокэ, не слезая со стола. Марсель восхитился, но сам всё-таки привстал, благо войти мог кто угодно — вдруг придётся соблюдать субординацию? Вошедшего, а вернее — очаровательно вкатившегося, барона Капуль-Гизайля вряд ли могло смутить хоть что-нибудь под этим небом.
— Дорогой герцог, как я рад застать вас у себя! Доброе утро, виконт, вы так рано — это, несомненно, удача, я и не надеялся встретить вас вдвоём…
— Какая неожиданность, барон. Я только что узнал, что это величайшая надежда всея Талига, — не моргнув глазом, отозвался дорогой герцог. — И что же у вас случилось?
Марсель посмотрел в честное лицо Коко и угадал, что сейчас произойдёт самая приятная в его жизни выволочка. Жизнерадостный барон не знал, что, заявись он получасом ранее, мог бы и нарваться, и начал вещать о том, как обижен долгим отсутствием обоих — обоих! — всегда желанных гостей, и тут Марселя озарило. Неожиданно и весьма удачно.
— Простите, Коко, я был очень занят, — выловив паузу в монологе барона, вставил Валме, подавшись немного вперёд, чтобы его вообще заметили. Выглядело это как добровольное самопожертвование, причём довольно глупое, но сработало на ура — Коко обернулся, ненадолго отставши от маршала. — Кто бы мог подумать, что воспитание де… оруженосцев съедает так много времени, вот вы могли? Кстати, раз мы так замечательно встретились…
— То я обижен на вас вдвойне, — сообщил гостеприимный хозяин не этого дома. — Как вы могли, дорогой Марсель, до сих пор не представить нам с Марианной герцога Окделла?
— Раскаиваюсь! — для убедительности повысил голос виконт. — Мне тоже пришла в голову эта мысль — представить герцога Окделла Марианне. Вы же, надеюсь, не возражаете?
— Вовсе нет, — покивал Констанс, и понимание в его голосе вселяло надежду. Хоть кто-то в этом городе понимает всё правильно! — В таком случае, я жду вас троих сегодня в шесть…
— Сегодня в шесть ждите без меня, — Марсель и не ждал, что маршал сходу согласится на кутёж в доме Капуль-Гизайлей, обычный уговор мог занять больше времени, чем сам кутёж, но такой развязки он точно не ожидал: — Без паники, Коко, виконт Валме и его оруженосец обязательно вас навестят, в этом я не сомневаюсь. Ну, а меня вы и так скоро увидите в непринуждённой обстановке, разве нет?
Брови Констанса образовали дугу, и Валме прекрасно его понимал.
— О чём вы? — с вежливым удивлением уточнил барон. Рокэ скопировал его выражение лица со словами:
— Неужели Марсель вас ещё не пригласил? Какая жалость. Видите ли, барон, намечается званый ужин…
— Видите ли, барон, — вклинился Марсель, совершенно не понимая, как его язык всё ещё выдаёт светские обороты, когда хочется ругаться, как простолюдину. — Я успел рассказать только герцогу, и тут вы…
Герцог, раздери его тысяча кошек, с самым беспечным видом поведал о вечере, который, как выяснилось, виконт Валме планирует провести в ближайшие несколько дней; нет, приглашения ещё не разосланы, да, соберётся цвет столицы, что вы, барон, о вас никто не забыл, вы вообще узнали в числе первых… Кто-нибудь сказал бы барону, что в числе первых о званом ужине узнал хозяин! Марсель внимательно слушал откровенную пургу, на ходу изобретаемую Первым маршалом, чтобы не забыть, что говорить гостям. Леворукий, какие гости?! Что вообще происходит?
— В таком случае, я вас прощаю, — сообщил Коко. — Ещё раз прошу прощения за вторжение, столь внезапное и неоправданное, но, право слово, как же удачно я заглянул! Марсель, друг мой, вы же пришлёте гонца? Я так давно не бывал в гостях, скорее наоборот…
— Обязательно пришлю, — лучезарно улыбнулся друг Марсель, искренне надеясь, что сильно обалдевшим он сейчас не выглядит. И свежеприглашённый Констанс благополучно выкатился из кабинета, как вкатился несколькими минутами ранее. — А теперь позвольте уточнить… Какой ужин?
— Званый, — снисходительно ответил Рокэ, словно это всё объясняло. — Не дуйтесь, виконт, мне в голову пришла мысль…
— О, поверьте, это я заметил!
— И вы замечательно подыграли, большое вам спасибо. Не забудьте отправить приглашения господину кансилльеру и как можно большему количеству знакомых вам дам.
— Незамужних?
— Любых. А точнее, самых болтливых, так что семейное положение роли не играет.
— Я понял насчёт кансилльера, — не выдержал Марсель, — я даже догадываюсь, почему вы не хотите вправлять ему мозги во дворце или у себя дома, но дамы-то
