— Признавайся, ты сам до этого дошёл?

— Нет, — признался Дикон. — Мне подсказали, ну… вы же знаете, что все всё знают?

— Ешь мясо и молчи, — отмахнулся Марсель, потом фыркнул и провёл ладонью по лицу: — Шедевр, ходячий шедевр… Скалы в надёжных руках. Значит, вот в чём у нас проблема. Неужели вас так в Лаик испортили, а, герцог Окделл?

— Не надо Лаик, — буркнул Ричард, чувствуя, что где-то всё-таки промахнулся. — Мне сказали. Умный человек… он всё знает…

— Конкретнее, Ричард, у нас с вами умные люди разные. Я не поеду протыкать шпагой вашего умного человека, хотя должен бы…

— Эр Август просто хотел уберечь меня!

— Ясно, — протянул Валме, — ясно, а он-то откуда, гм, знает? Свечку держал? И, наверное, ничего не увидел, какая жалость… Стойте, я сам догадаюсь. Если я — приезжий коварный соблазнитель, а Рокэ, да простит мне Создатель, невинная жертва…

— Не невинная жертва! — вскинул голову Дикон. — Я всё видел.

— Ребёнок, я боюсь представить, ЧТО ты видел — с учётом того, что ничего не было! Выкинь из головы весь этот бред и не вздумай повторять его при маршале, — перебил его Марсель. — Но у меня не сходится. Савиньяки, что ли?

— Эр Эмиль…

— Эмилю бы в голову не пришло, Окделл…

— Но он же сказал! А я видел…

— На этом точно всё, — решительно сказал Валме. — Вам надо спать, а мне не надо столько ржать, иначе у графа Валмона станет одним наследником меньше. Давайте так: вам наговорили какую-то чушь, вы её радостно слопали, теперь выплюньте обратно. А всё, что вы «видели» и «слышали», отложим хотя бы на утро, я правда не переживу…

…и утром Ричард первым делом вспомнил этот разговор. Голова раскалывалась не столько от вчерашнего вина, сколько от стыда. Наворотил каких-то глупостей! И сам что-то понял неправильно, и эра Августа подставил, и даже эра Эмиля! В общем, на душе у Дикона было паршиво, предчувствия складывались наихудшие. Правды он пока не понял, но что делать со всем, что до этого дня подменяло истину — тоже неясно.

Надо было поворачивать от столицы ещё до Лаик. Привязать дядю Эйвона к стулу в каком-нибудь трактире и скакать домой…

Единственное, что заставило Ричарда подняться, выпить здоровенный стакан воды и выползти в коридор — звуки хлопающих дверей. Так и есть, Марсель куда-то собирался, и это было для него нетипично рано.

— Доброе утро, — как ни в чём не бывало поздоровался на пороге Дави, оставаясь воплощением вселенской невозмутимости.

— О, вы даже встали, — виконт Валме уже оседлал коня, и только Леворукий знал, куда он там собирается. — Что-то стряслось? Что-то новое, я имею в виду…

— Куда вы так рано? Я… — надо было предложить свои услуги, в общем-то, грех оруженосцу спать, когда господин при деле, но Дикон сказал другое: — Я прошу прощения за вчерашнее, это всё… было очень глупо.

— Это странно, как идущий снизу вверх дождь, но у меня такое ощущение, что вы не виноваты, — пожал плечами Марсель, хотя он явно сдерживал смех. — Виноваты, конечно, но навредить успели только себе и своей бедной голове, а вот ваш Август, конечно, хорош… Не бойтесь, я не еду его потрошить. Что-нибудь ещё?

— Мне стоит отправиться с вами?

— Ни в коем случае. Отсыпайтесь и думайте о жизни. Дави, проводи герцога Окделла обратно в комнату, а я по делам.

— Ноги, — поспешно вставил Ричард. — Вы спрашивали, что… и я сам хотел бы знать… Если всё неправда, то зачем вы на Малом Совете…

— Дави, я передумал, проветри в спальне герцога Окделла, — дрогнувшим голосом перебил Марсель, через полминуты он снова хохотал, чем немало смутил коня. — Леворукий и все кошки его, ну и эпопея!.. Догадываюсь, о чём вы. Понимаете ли, Ричард, когда-то давно у меня была дурная привычка — грызть ногти. Я от неё избавился ещё до Лаик, но иногда, когда мне страшно или скучно, особенно скучно… Я снова их грызу. Однажды маршал Алва пригрозил, что каждый раз будет отвешивать мне пинка, и ему не поверил не только я, но и все, кто нас тогда слышал.

— То есть…

— То есть, мне вчера поставили синяк, — поморщился Марсель, — а вы умудрились разглядеть в этом очередное извращение, и знаете что, Ричард Окделл? Вы неподражаемы. Считайте, что это комплимент, а теперь идите спать, я вам приказываю, и до вечера чтоб никаких поползновений из дома. Вернусь — проверю.

========== 7. ==========

Комментарий к 7.

Мы честно старались уложиться в одну главу, но оно не влезло даже так… Посему держите две сразу))

Самый страшный и опасный в мире извращенец, подлый и коварный соблазнитель маршалов, он же — виконт Марсель Валме, подъезжал к особняку Ворона в смешанных чувствах. С одной стороны, ничего более комичного он в своей жизни не слышал, надо было смеяться. С другой — безумно хотелось поддержать вышеописанный образ, но это могло оказаться чревато: жертва разврата не имела понятия о том, через что прошла, принимая на службу невинного… Ладно, домыслы и враки оставим кансилльеру, невинным Марсель и сам бы себя не назвал. Но даже главному столичному греховоднику не взбрела бы в голову такая авантюра.

Чудеса продолжали происходить в Олларии, хотя их, в общем-то, никто об этом не просил: он немножко удивил Хуана. Увидев на пороге офицера, обычно дрыхнувшего до полудня и добровольно не совавшегося в логово соберано как минимум до обеда, Хуан только приподнял брови, но и это стоило немало.

— Что-то случилось, дор Марсело? — в голосе слуги ничего, кроме невозмутимости, не прозвучало. Счастливый человек…

— Разумеется, иначе бы я не поднял себя в такую рань, — охотно объяснил Марсель. — Вот вы могли подумать, что я рехнулся. Я и сам в какой-то миг так подумал, но знаете, некоторые вещи происходят вне зависимости от того, хотим мы рехнуться или нет!

— Соберано кого-то принимает, — спокойно ответил Хуан, что в очередной раз доказало, как часто виконт посещал этот дом — уже даже слуги пришли к выводу, что бесконечные монологи дорогого гостя можно слушать чисто символически.

— Я подожду. Дело важное, но, гм, не горит…

Гореть сейчас должно у Штанцлера, причём в каком-нибудь неудобном месте — так, чтобы сам