– Поверь мне, если бы можно было пойти другим путем, я бы, не раздумывая, пошел. Мне этого не надо. Мне нужно вернуть свою дочь. Я знаю, на что ты способна. Поэтому я не отпускал тебя далеко от дома и всегда стремился сделать так, чтобы ты знала, что происходит за сценой. Ты в состоянии сделать собственные выводы.

Даже если она осознавала, что он льстит ей, эта лесть работала. Будь он проклят, да и она тоже. Она знала все уловки своего отца. Но даже в этом случае нечто ворочалось внутри нее и умоляло, чтобы папа не переставал говорить такие приятные вещи.

– Именно этого я хочу от тебя. Возьми себя в руки. – Он пробежал пальцами по своим интерфейсным поверхностям, и часть стены отодвинулась, открывая большой сенсорный экран шириной во всю комнату. На нем отображалась заставка от производителя: группа детей, играющая в лакросс[72], белокурые и долговязые, с мускулистыми ногами и по-лошадиному белыми зубами. Не зотты, потому что зоттам не нужно позировать для фотографий экрана заставки. Но они выглядели как зотты. Может, актеры. Или вообще компьютерная графика.

Ее отец убрал изображение, на смену которому пришла картинка с социальным профилем. По центру, как газовый гигант, окруженный тысячами спутников, был нарисован круг с подписью ЛИМПОПО [Луиза Гил], круглая фотография Лимпопо, на которой та выглядела значительно моложе, хмурая и свирепая, словно хотела напинать фотографу под зад. Вокруг нее виднелись спутники различного размера, помеченные именами ее друзей, все из которых были ушельцами. Один вид этих имен всколыхнул в ней чувство невыносимой ностальгии. Чувство отдаленности от своей настоящей семьи терзало все ее внутренности.

– Ознакомься на досуге, хорошо? – Он повернулся, чтобы уйти. Наемница последовала за ним, ухитряясь наблюдать за Натали, не поворачивая головы. Натали с трудом это заметила, потому что пыталась не улыбнуться, когда увидела круг Итакдалее и тот шрифт, которым система пыталась вписать в этот круг его полное имя.

Она подошла к стене и погладила круг с именем Итакдалее, как будто лаская его, после чего график пришел в движение, изменив свою компоновку, чтобы лучше донести до нее некую значимую информацию.

– Мы сейчас действительно в вуко ебине, – заявила Тэм. Он услышала эту фразу от Керсплебедеба, который пояснил, что она означает далекие пампасы, дословно «где совокупляются волки». Тэм была без ума от этой фразы, что никого не удивило.

Сет смотрел по сторонам. Снег пошел через час после их выхода. Его совершенно не было в метеосводках, к чему все уже давно привыкли за десятилетия странной погоды. Первые снежинки красиво падали на изъеденные ядами окрестности, превращая их в прекрасную рождественскую открытку с березками и соснами, укутанными в иней и пушистый снег. «Словно заиндевевший имбирный пряник», – подумал Сет. Лед тоже был токсичным, но они не собирались его есть, и как не мог не заметить Сет, сахар лишь ненамного лучше для организма, чем асбест.

Друзья Покахонтас оказались очень гостеприимными, хотя своей собственности они практически не имели. Они принадлежали разным племенам, но жили одним сообществом на территории, которую правительство Квебека предоставило им как компенсацию за время, проведенное в тюрьмах. Каждый из них имел на своем теле свидетельства отсидки, даже через несколько десятков лет после выхода на свободу. Их освобождение стало заслугой официально зарегистрированной общины могавков в Квебеке. После этого один аудит мчался за другим, внутренние расследования Ассоциации юристов. Половину помогавших им юристов лишили лицензий, и они вынуждены были работать на низкооплачиваемых работах на полную ставку, чтобы спасти от голода свои семьи.

Сообщество называлось «Мертвое озеро». Здесь возвышалось несколько ветряных мельниц, там и тут торчали какие-то второсортные топливные элементы, от которых местные жители лаской и уговорами добивались такой превосходной работы, что гостям трудно было в это поверить. Даже Гретил была поражена. Тэм любовалась тем, как все здесь было облагорожено. Здешний технический персонал отцепил вагон системы производства скафандров и начал сборку. На это ушло совсем немного времени. Вечером все тридцать жителей пришли в аппаратную, чтобы понаблюдать за запуском.

Гретил, Тэм и Сет были приглашены на скромный ужин, пища была напечатана из сырья, привезенного с юга, так как дичь вокруг Тетфорда была токсичной и жители «Мертвого озера» благоразумно ее не трогали. Беседа была оживленной и даже возвышенной. Жители «Мертвого озера» считали ушельцев сумасшедшими и, быть может, глупыми, и не пытались это скрыть. Им нравились ушельцы, они их очень душевно приняли, но было ясно, что эти ребята невысоко оценивали шансы ушельцев на достижение чего-либо стоящего в этой жизни. Для них уход был стилем жизни и хобби. Сет сердился, потому что это было его потаенным страхом и одновременно его прерогативой: он мог подшучивать над ушельцами, но кто были эти люди, чтобы учить его жизни? Он подавил свой сарказм, так как жители «Мертвого озера» понимали разницу между шуткой, которая была просто шуткой, и шуткой «ха-ха— серьезно?», а Сет любил балансировать на этой грани.

Он почувствовал облегчение, когда они решили выдвигаться следующим утром. Решено было ехать верхом на пустом грузовом вагончике по тропинке до Тетфорда в скафандрах. Вагончик еле тащился из-за глубокого снега, иногда резко клевал носом, проваливаясь в ямы, иногда кренился набок так, что они практически валились в сугроб.

Примерно через час пошел снег. Сначала отдельные снежинки, потом завихряющиеся облака, потом сплошная белая стена.

– Вуко ебина, так это называется? – сказал он.

Где-то поблизости должны были расти деревья, радар определял их, и вагончик автоматически объезжал, однако потом принялся вилять из стороны в сторону. Его системы предупреждения столкновений накрылись медным тазом. Это несомненно было тем местом, где совокуплялись волки.

Он посмотрел на Тэм, пытаясь прочитать ее выражение сквозь снежную пелену и пластиковое забрало. Скафандры работали в режиме белой мглы, медленно мигая, что давало возможность спутникам различить человека в снегу; на стекла дули обогреватели, а в наушниках слышались шумы от обогревателей в других двух масках, и эти звуки, сопровождаемые порывами ветра, выстраивали настоящую симфонию белого шума.

– Даже волки здесь не совокупляются, – сказала Гретил. Она сидела сзади, что-то печатая на механической клавиатуре, которую прикрепила магнитом к скафандру, и глядя на экран, который проецировался прямо на стекло маски. – Черт, – вагончик остановился. – Лучше вообще стоять на месте, потому что эта штука сейчас примется нарезать круги, пока не закончится топливо.

Сет почувствовал под собой фантомную вибрацию двигателей вагончика. Это быстро прошло, и не осталось ничего, кроме звуков ветра, шума обогревателей и гулкого биения его пульса. Его охватил внезапный страх: там, где совокупляются волки, где царит