Травма заставила ее вспомнить невысокую женщину со стальной хваткой и невидимого мужчину, прятавшегося в тени. Она вспомнила тела мертвых и раненых, Итакдалее, плачущего на плече Лимпопо, разбитую голову Гретил, дымящиеся обломки «Лучшей нации» и судьбу ее экипажа.
Она попыталась найти в ванной комнате хоть какое-нибудь оружие. Натали не могла себе представить, как ударит Корделию, но и не могла представить, как не ударит кого-либо, кто встанет на ее пути.
Не нашлось ничего опаснее мягкой бутылки щиплющего глаза шампуня с перечной мятой. Даже крышка унитаза была привинчена. Что ж, ладно.
Она вернулась в спальню. Корделия с улыбкой повернулась к ней, но эта улыбка тут же исчезла, когда та заметила выражение лица Натали, подошедшей к двери спальни. Она не была уверена, в какой коридор вела эта дверь, но где бы она ни оказалась, дальше было просто найти входную дверь, выбежать на улицу и…
Она повернула ручку и вышла в коридор.
Невысокая женщина, стоявшая в коридоре, перенеся вес на подъем стоп, несомненно, была той самой женщиной из леса. Улыбка, маленькие зубы. Натали узнала бы их при любых обстоятельствах, хотя без камуфляжных узоров лицо женщины стало легко забывающейся статистически средней маской ничем не запоминающегося славянского типа. Однако эти зубы!
Натали посмотрела ей в глаза. Та не смотрела на нее с превосходством сильного, обычный незначительный интерес. Натали шагнула в сторону, чтобы обойти женщину, но та снова оказалась на ее пути, двигаясь быстрее, чем любой человек, которого она когда бы то ни было встречала. Возможно, это ощущение было связано с наркотическим похмельем. Она шагнула в другую сторону, но женщина опять стояла на ее пути.
Посмотрев на нее, Натали сказала: «Извините» и снова попыталась пройти мимо. Женщина мигнула.
– Я сказала «извините». – Она положила руку женщине на плечо, чтобы вежливо отодвинуть в сторону. Никакого эффекта.
– Отойди отсюда на хрен! – Натали пожалела о своей грубости в тот же миг, как произносила эти слова, но что она могла в этой ситуации?
Из-за спины раздался голос Корделии:
– Натали, вернись, пожалуйста!
– Отойдите, пожалуйста, в сторону. – Ее глаза поймали совершенно безразличный взгляд невысокой женщины. – Ну пожалуйста!
Ее голос звучал так слабо. Она вспомнила, как обманула эту женщину и вырвалась из ее хватки. Сильная и быстрая, но отнюдь не неуязвимая. Пусть думает, что Натали слаба.
Она почувствовала руку Корделии на своем плече.
– Пойдем, Натали. Она не даст тебе пройти, а если бы ты даже и смогла, то тебе не выбраться из дома.
Натали все еще смотрела в глаза женщины, безразлично-отрешенные.
– Что, если я возьму тебя в заложники?
– Я отключу вас обоих, – женщина впервые заговорила. Голос ее был мягким, девичьим, вполне мог бы соответствовать личику Корделии (та провела всю свою молодость, настойчиво вырабатывая хриплый голос, и достигла в этом определенных успехов). У женщины был легкий акцент, который, как показалось Натали, мог быть квебекским или, как это ни странно, техасским.
– Натали, пожалуйста, – сказала Корделия.
– Они убили стольких людей, – сказала Натали, – прямо на моих глазах. Я помогала раненым. Я переносила мертвых, – на щеках появились слезы, но голос оставался твердым. – Забей себе это «пожалуйста» куда подальше, – опять эти ненужные грубости. К черту. – Пошла отсюда, убийца, или готовься отключить меня, что бы этот твой идиотский эвфемизм ни значил.
Женщина молчала. Корделия сильнее сжала руку на ее плече, теперь уже было невозможно просто отделаться от нее резким движением. Женщина носила вещи, которые были почти ушельскими: без швов, напечатанные цельным куском, растровое плетение спереди: скромная темная полоса на еще более темном фоне. Эти полосы как-то влияли на ее восприятие осанки и движений женщины, делали практически непредсказуемым, куда она двинется в следующую секунду и как скоро там окажется. От них рябило в глазах.
Без страха, не дожидаясь, когда мысль проникнет в передний отдел ее мозга, она резко шагнула вперед, отталкивая женщину всем своим телом, и уже была готова сделать следующий шаг.
Но в следующее мгновение лежала на спине, еще ощущая колыхания воздуха от падения. Женщина сделала шаг назад. Выражение на ее лице совершенно не изменилось. Маленькие зубы.
– Натали, – сказала Корделия. – Это абсолютно ни к чему не приведет. Ты не сможешь ничего решить силой. Ты ослаблена, и никто тебе не поможет.
Ушельцы уходят. Но что делать, если тебе не дают уйти? Натали подумала, что, может, стоит устроить еще одни гляделки с этой женщиной, плюнуть ей при этом в лицо. Потом еще и еще раз. Интуиция подсказывала ей, что женщина пойдет на это. Красочный образ наемницы с плевком на лице позабавил ее так, как позабавил бы Джейкоба Редуотера.
Она встала на ноги, повернулась к женщине спиной, словно та была мебелью, и отказалась от помощи Корделии. Она ушла в комнату. В тюремную камеру.
Очень болело плечо.
* * *Кормили ее через подъемник любимой в детстве едой, которая казалась теперь хуже прокисшего или заплесневелого хлеба. Подъемники работали по всему дому и были своеобразным способом удовлетворить свои желания без назойливой вежливости людской прислуги. Она с Корделией называли эту систему «Редуотер-Прайм» в честь услуги, предоставлявшейся Амазоном[51], так как знали, что где-то в пищевой цепочке были люди, которые не зарабатывали и малой толики того, сколько стоили перевозимые этими подъемниками продукты.
Корделия приходила к ней и в следующие два дня. Дом, а значит отец, оставался немым слушателем. Натали поняла это, так как стоило ей попросить о какой-нибудь вещи, и она тут же доставлялась подъемниками. Однако прямого доступа к интерфейсам у нее не было.
Отец к ней не приходил.
Пища и то, что она желала, доставлялось через нерегулярные интервалы. Она понимала, что это прерывистое подкрепление[52]. Если давать крысе кусочек корма после каждого нажатия рычажка, крыса начнет жать рычажок, когда будет голодна. Если давать крысе кусочек корма после какого-то случайного нажатия рычажка, крыса будет до умопомрачения жать на рычажок, пытаясь найти последовательность в этих случайностях. Так можно было формировать суеверных крыс, это был один из любимых эпитетов Лимпопо применительно к тем людям, которые показывали свою особенную глупость, как эти крысы. Суеверные крысы улавливали определенное сочетание действий перед нажатием рычажка, которое пару раз привело к появлению кусочка пищи, поэтому решали, что теперь так следует поступать каждый раз. И хотя это не меняло частоту выдачи пищи, запрос каждого кусочка
