– Им удается вселять в нас эти безумные желания и продавать нам всяческое дерьмо не потому, что они чересчур умные и их самих невозможно облапошить. А потому, что они гораздо более уязвимы. Они понимают, как настроить нас друг против друга с помощью страха и зависти, потому что они сами тонут в зависти и страхе друг перед другом. Мой папа знает одного мужика, их яхты стоят рядом на причале. Это мужик – ублюдок, потому что перережет его горло и приберет к рукам его империю, так как мой папа – ублюдок, который перережет горло этому мужику и приберет к рукам его империю. Эта ерунда с бессмертием… Это не потому, что все они хотят жить вечно, а лишь один или двое из них хотят жить вечно, пребывая бессмертными императорами времени.
– Ты знаешь их гораздо лучше, чем я, Ласочка, но мы не хотим скрыть от всех знания о бессмертии, мы хотим сделать его доступным людям. Сделать его общедоступным. Люди, знающие, что никогда не умрут, станут лучшими людьми, чем те, кто переживает о своей кончине. Как ты можешь слепо ограничивать себя краткосрочным планированием, если будешь жить вечно?
Только подумать о всех тех умерших миллиардах. Каждый на вершине пирамиды ресурсов: любовь, уникальные мысли, которые никому никогда не приходили в голову и уже никому никогда не придут. Если бы ты располагала средствами и возможностями, чтобы закончить этот замедленный геноцид, то каким монстром нужно быть, чтобы его не закончить? Какая цена будет слишком высока? Она знала, что такие размышления очень опасны. За них люди убивали и умирали. Тэм хотела, чтобы она остановила вращение колеса, так как сама не могла его остановить.
Но было слишком поздно. Ласка уже не могла никак помочь, даже самой себе.
* * *Когда все было сказано и сделано, оказалось, что не так уж много им хотелось унести с собой. Они разобрали кластер Бес под ее бдительным руководством. При этом Бес комментировала свой субъективный опыт медленного завершения работы, и эти комментарии ретранслировались в режиме реального времени в другие университетские комплексы, исследовательские лаборатории, всем любителям, умирающим людям, шпионам, а также в наполненные слухами сетевые форумы. Это было частью дампа[39] всего: всех заметок и исходного кода, способов оптимизации, журналов. Пришло время выходить из тени. Их поход будет по-настоящему помпезным и пафосным.
Ласка наполнила контейнеры своего трехколесного мотовездехода необходимыми вещами: оборудованием для съемки сознания и модулями избыточного хранения. Они находились на внешней границе сети ушельцев, поэтому созданные ими сканы были слишком громоздкими для полноценного зеркалирования[40]. Вместо этого сканы были разделены с избытком между сотрудниками Университета ушельцев, каждый из которых встал на раздачу своей части в другие места сети с более плотным присутствием ушельцев на такой скорости, которую только могли позволить законы физики, и должен был оставаться на раздаче как минимум день. Точный авиаудар убил бы только пять человек, отсканированных ГК, – людей, которые могли быть уверены, что рано или поздно вернутся к жизни.
Основной трудностью при переходе стали сами люди. Не только четверо, пущенных порожняком, а вообще все люди. Они шли длинной колонной через леса по направлению к «Б и Б». Ласка была уверена, что не только она одна думала об эффективности выгрузки сознания и сладости небытия тех, кого пустили порожняком. Если бы их всех пустили порожняком, то не нужно было бы играть в идиотские игры преобразования солнечного света во флору, флоры в фауну, фауны в энергию, энергии в мышечную активность. Они могли просто лежать, упакованные как дрова в контейнере ее вездехода, как четверо порожних, которые были завернуты как в коконы в усадочную пленку; сотрудники Университета вставили полукругом вокруг их тел гибкий пластик, чтобы свежий воздух постоянно обдувал их лица.
Нет, потом будет гораздо лучше, нежели чем лежать как дрова в контейнере: если их сознания выгрузят, то они смогут уместиться в чьем-нибудь кармане. Человек сможет ехать на мотоцикле, на лошади или просто бежать, а они будут перемещаться вместе с ним. Когда-нибудь они будут преобразованы в тонких информационных существ, которые одновременно смогут находиться везде и нигде. Когда-нибудь они будут проходить сканирование, прежде чем пойти купаться, просто на случай, если вдруг утонут.
– Простуда, – сказала Сита. – Подумай о телах: люди будут использовать выгрузку сознания для лечения простуды.
– Каким образом? – спросила Ласка, восседавшая на своем мотовездеходе, ощущая его приятный рокот, от которого вибрировали ляжки.
– Все просто, – ответила Сита. – Сделай скан, достань новое тело из хранилища и декантируй в него данные.
Ласка фыркнула:
– А что потом? Засунуть старое тело в щеподробилку?
– Это сырье, – сказала Сита. – Погрузи в сон и никогда не буди. А если вдруг станешь сентиментальной, подключись к нему. Или сделай из него плащ, или приготовь на ужин.
– Видишь ли, весь дефолтный мир думает, что именно в этом и заключается наша работа, – сказала Ласка. Она теперь была полностью уверена, что среди них были шпионы, поэтому говорила осторожно, понимая, что ее могут записывать и отсутствие какой-либо реакции на подобные шутки будет использовано против нее. Разговор Тэм о судах за военные преступления засел в ее подсознании.
– Ты же понимаешь, что они полностью правы, – сказала Сита. Она улыбнулась и остановилась. – Знаешь, когда начались первые проекты ушельцев, связанные с протезами, большинство людей, желающих внести свой вклад, жили где-то там в Белоруссии или Омане. Человек терял ногу или руку, а потом уставал от выплаты огромных долгов за то, что болело или практически не работало, что могло быть отобрано дистанционным беспроводным выключателем в том случае, если он пропустил хотя бы один платеж. Но когда такие люди перебрались сюда и пожили здесь некоторое время, то поняли, о скольких вещах умалчивали те консервативные компании, которые не хотели начинать патентные войны и не видели обоснованных причин добавлять расширенные функциональные возможности к тем протезам, за которые бедняки вынуждены были и так платить практически все заработанные деньги. И вот эти-то обманутые люди сделались самыми отъявленными радикалами.
Они перестали говорить: «Я просто хочу руку, которая позволит мне прожить еще один день» и теперь заявляли «Я хочу такую руку, которая способна делать все, что делала моя настоящая рука». А это уже было в одном шаге до «Я хочу
