Как раз таким оказалось дно оврага: достаточно ледяное, чтобы обжечь, если коснуться его голой рукой, и недостаточно заледеневшее, чтобы оставаться вязким, так что ботинки Ласки сразу же погрузились в ледяную жижу. Она продиралась сквозь лед в чужой одежде: кое-что от костюма ниндзя, взятое у Нади, немного одежды для холодного времени года в стиле ушельцев, напечатанной будто в каком-то параллельном мире и не имевшей каких-либо маркировок производителей, впитывающая пот и влагу и отталкивающая грязь, мягкая изнутри и твердая как камень снаружи, но напечатанная с таким рябым узором, что можно было сломать глаза. Она смотрела на свои колени, продираясь через грязь и снежную кашу, с трудом спускаясь вниз, и от этого кружилась голова.
Даже Надя, одетая в такие пестрящие шмотки, что невозможно было смотреть на них больше двух секунд, боролась с рельефом, пританцовывая, спускалась с холма, спотыкалась, падала, пыталась хвататься за скользкие стволы и ветви кустарников. Однако она значительно опередила Ласку, которая успокаивала себя, что оставалась пленницей в течение нескольких месяцев и практически не упражнялась. Кроме того, она не была крутой ниндзя-наемницей.
Ласка тяжело и часто дышала, и сердце готово было выпрыгнуть из груди. Голова кружилась не только от расцветки, рябившей в глазах. Нужно было продолжать идти, однако существовала опасность, что она сейчас пресытится кислородом, потеряет дыхание и сыграет в ящик. Она замедлила ход, хватаясь за ветви. Жесткие ладони перчаток слишком большого размера настолько хорошо цеплялись за деревья, что готовы были слететь, приложи она чуть больше усилий.
Надя исчезла, выйдя на берег реки. Ласка держалась взглядом за то место, где пропала Надя, ориентируясь исключительно по этой отметке. Она думала о том, что хорошо бы убежать, однако Надя была просто необходима. Кроме того, Надя могла поймать ее, даже не вспотев.
Прежде чем она вышла на берег реки, снова появилась Надя, ее снежный комбинезон снизу до пояса блестел от воды. Она пробралась через снежную кашу к Ласке, схватила ее за плечо.
– Нам нужно двигаться быстрее.
– Я иду так быстро, как могу…
– Быстрее, – она потянула за руку. У нее хватало сил, чтобы придать этому движению надлежащее значение и удержать Ласку в вертикальном положении. Пытаясь поддерживать равновесие обеих, Надя шаталась как пьяная, но очень проворная пьяная. Сердце Ласки бешено стучало, но она не сопротивлялась. Она была в дефолтном мире – узница, выбравшаяся из своей клетки. Она дышала тем же воздухом, что и Гретил. Смотрела в то же небо. Именно этого она и хотела. Это была свобода.
Берег реки был покрыт бороздами, именно здесь Надя соскользнула в быструю воду. Она усадила Ласку на задницу.
– Катись!
Надя скатилась в воду, согнув колени, как заправский лыжник. Она не остановилась в воде, просто присела глубже, затем выпрямилась в полный рост, развернулась, борясь с течением, и выставила руки в ожидании Ласки, которая ехала прямо за ней, собирая задом мерзлую грязь. Воздух становился все более холодным и влажным.
Через несколько секунд она была рядом с Надей. Они начали идти вверх по течению, шатаясь и держась за ветви кустарников, которые росли по берегу. Надя помогала Ласке, мертвой хваткой вытягивая ее за руку. Иногда кусты прогибались и ломались, и Ласка падала в воду.
Здесь ей было уже по пояс. Дно реки было неровное, и ботинки постоянно скользили. Они очень хорошо отталкивали воду, как и ее недостаточно плотно сидящие колготки. Однако в трех местах взятое у Нади снаряжение ниндзя начало пропускать воду: левая лодыжка, прямо под пупком и бедро. Вода стала проникать в эти прорехи, от чего кожа начала неметь. Начиналось все с небольших зон охлаждения, не больше монетки, но довольно быстро на коже чувствовались целые континенты обжигающего холода, который архипелагами распространялся по телу при каждом движении.
Она уже хотела потребовать во что бы то ни стало выйти на берег, как Надя сама выбралась на сушу, упала на живот и протянула Ласке руку. Они обхватили друг друга за запястья, и Надя поддерживала ее, пока Ласка цеплялась своими подошвами за землю, пытаясь подчинить непослушные ноги, чтобы взобраться по крутому склону. Ее безудержно трясло от холода.
– Костюм протек, – сказала она, стуча зубами.
– Наверх, – Надя потянула ее за руку.
Они ушли дальше по оврагу, оказавшись примерно в том месте, где парк Сирены Гунди заканчивался забором, за которым шли охраняемые жилые комплексы. Надя повела их к зданиям. Костюмы ниндзя уже были практически чистыми. После нескольких минут быстрых движений Ласка почувствовала себя значительно теплее. Ткань отводила воду, но Ласка все равно дрожала.
– Сюда. – Сначала Ласка совершенно не поняла, что Надя имела в виду, а потом увидела небольшую парковку, созданную, видимо, для владельцев собак, которые не желали идти пешком в парк по подъездной дороге вдоль заборов. Здесь никто не был припаркован, никто не желал гулять по размытым тропинкам посреди зимы. Затем из-за поворота практически бесшумно вырулило такси и подъехало к стоянке. Открылись двери.
– Залезай.
Внутри такси было тепло и пахло тыквенными пряностями. В подстаканниках стояли два пол-литровых стакана «с собой» из «Старбакса»[95] и пара фабрично упакованных пакетов, которые пришлось сдвинуть, чтобы сесть. Пакеты были тяжелыми.
– Пей, должно быть горячим.
Надя хлопнула дверью, машина двинулась и пошла юзом, так как колеса бешено вращались в ледяной каше, пытаясь поймать оптимальный крутящий момент. Она вспомнила те дни, когда еще была хорошей девочкой и истинной Редуотер и машины из эксклюзивных служб приезжали по ее требованию, забирая ее с дачи или из вызывающе огромного особняка ее кузена в Бридл-Пас или Кинг-Сити. Она все еще не могла прийти в себя после плена и воды, гипотермических пятен на своей коже и гипервентиляции.
Но ни в одной из этих поездок ее не сопровождал кто-либо вроде Нади, микровыражения которой вдруг сменились макровыражением: удовлетворенным, животным восторгом, от которого раздувались ноздри. Это была стихия Нади: распрямление пружины, напряженной все эти дни ее работы охранником. Это вернуло Ласку в ту, уже полузабытую, нанесшую
