Дроны летели впереди нее в заданном порядке, иногда уходя под крону леса, когда голые ветви были слишком толстыми и не пропускали сигналы датчиков. Она тяжело ступала своими снегоступами, бедра горели от усталости. За щекой лежали конфеты с кофиумом, которые обеспечивали ее нужной глюкозой и стимуляторами. Она наблюдала, как карта, проецируемая на лобовое стекло, становится более подробной, преобразуясь из блеклого шаблона в цветное изображение по мере того, как дроны предоставляли новые детали, сканируя каждый дюйм территории.
Она продолжала пинговать[94] их радиоприемники, пытаясь связаться с ними, но в ответ не получала ничего. Пыталась игнорировать свои тайные страхи, даже когда дроны нашли два бездыханных тела, сфотографировала их в низком разрешении без фокуса, затем в более высоком разрешении, затем у нее получилось подвесить дрон прямо над ними и получить отчетливые снимки с яркой светодиодной подсветкой, на которых виднелся розовый снег и мертвые тела. Она заставила себя не плакать. И пошла пешком.
Мужчины лежали, окоченевшие на морозе, растопленный кровью снег снова замерз. Их лица были бледны и уже посинели, раны на горле очистились таявшим снегом, так что разрезы были похожи на иллюстрации из медицинских учебников или на те результаты работы скальпеля, что видны на заспиртованных телах кадавров. Они уже не походили на ее товарищей, которых она любила и с которыми веселилась. Она заставила себя не плакать.
Лимпопо нигде не было. Следы снегохода уходили вдаль, вплоть до самого леса. Дроны были достаточно интеллектуальными и уже летели по этому следу. Они передавали обновленные данные и информировали ее, что, если она сможет предоставить больше вычислительных мощностей для механизма логических выводов, дроны смогут лучше предугадать направление следов и провести более эффективную разведку. В текущем состоянии они циклически перебирали различные алгоритмы охвата местности, делая допуски на деревья и ландшафт и не тратя слишком много времени на анализ данных.
Гретил понаблюдала за ходом их работы на своем лобовом стекле, затем позвонила Керсплебедебу, который вышел на связь после небольшой задержки; тихий сигнал в наушнике предупредил ее, что сетевой канал связи не является надежным, поэтому на обоих концах могут быть задержки, связанные с буферизацией.
– Все хорошо?
– Они убиты, – она с шумом вдохнула воздух. – Итакдалее и второй парень, Джонни или как там его. Глотки перерезаны, лежат лицами в снег. Истекли кровью, – и снова пыталась справиться с дыханием. Она навела взгляд на кнопку.
ПРИЕМ.
Подождала немного.
– Ох, Гретил. Лимпопо увезли в лес. На снегоходе. Думаю, что они положили ее в прицеп или повозку.
ПРИЕМ.
Пауза.
– М-да.
– Хочу пойти по следам, но…
ПРИЕМ.
Длительная пауза.
– Это плохая мысль. Тебя также убьют. Выпустила дроны?
Она передала ему телеметрию и данные потоковой передачи, затем подождала. Увидела, как он подключился к общему пространству. Немного подождала.
– Думаю, тебе надо вернуться домой.
– Домой?
ПРИЕМ.
– «Мертвое озеро». Здесь есть еда, электроэнергия, доступ к сети. Здесь люди, которым ты нужна. Я спрошу в сети о Лимпопо. Мы можем послать кого-нибудь за тобой. Я видел в округе мотосани и думаю, что местные жители держат их на подзарядке. Они хорошо организованы.
Ей было так холодно. Спина и шея болели. Скафандр натирал подколенные ямки и подмышки.
– Пошли кого-нибудь. – Она передала ему маячок своего местоположения.
– Сейчас отправлю. Я подниму шумиху по поводу Лимпопо. Многие любят эту женщину.
– Думаю, что только этого они и ждут. Думаю, что ее забрали, чтобы деморализовать нас.
ПРИЕМ.
– Ты еще больший параноик, чем я.
– Я и знаю больше, чем ты.
– Давай я найду снегоход и спасательную команду. Здесь нет бухла, но я передам горячий шоколад с зефиром.
– Ты хороший человек.
– И отличный постчеловек, – он отключился.
Вернулась абсолютная точность внешнего звукового ландшафта. Ветер, ветви, звенящий шум замороженных кристаллов воды, сталкивающихся друг с другом. Два тела как будто глазели на нее в обманчивом свете забрала ее шлема. Она присела прямо в снег, глубоко погрузившись. Она была уставшей, разбитой вдребезги.
Ей недоставало Ласки. Внутри все болело. Голос, который она ненавидела и который становился громче, когда она была огорчена, напомнил ей, что когда-то она преподавала в университете, у нее был дом, имя и адрес. Когда-то она могла покупать вещи, если в них нуждалась, и даже, если ей приходилось залезать при этом в долги, она могла делать вид, что у нее есть будущее. Теперь у нее ничего этого нет, и самое главное – нет будущего. Она жила так, словно это были первые дни лучшей нации, однако где же она, эта нация? Вместо этого она бродила по ничейной земле, преследуемая дронами, наносящими авиаудары, и людьми, перерезавшими глотки.
Как же она скучала по Ласке.
[XX]Когда Ласка была маленькой девочкой, которую звали Натали, они с Корделией играли в овраге под пристальным присмотром домашних дронов, а если уровень насилия в городе превышал средние показатели, что сопровождалось скачком похищений, за их играми наблюдал частный телохранитель, который надевал им ножные браслеты, и ни Натали, ни Корделии не удавалось их ослабить, какие бы инструменты они ни использовали. Корделия никогда не понимала, почему Натали так бесится от этих незначительных унижений, и настаивала, что они нужны исключительно для безопасности. Для Натали это была символичная битва. Если бы она и смогла снять браслет, то просто положила бы его в карман. Если выбросить его в реку, сразу же прибежит охранник. Однако браслет был сконструирован таким образом, что похититель не смог бы его распилить. Попытка снять его с помощью грубой силы была обречена на провал – разве что оторвать с ним и ногу.
Она снова оказалась в овраге, теперь уже зимой, одетая в прилегающий жакет, пару больших ботинок с рифлеными подошвами и термоколготки, которые были настолько эффективны, что она вспотела, когда они с Надей добежали до конца короткого туннеля. Перед тем как шагнуть в туннель, она остановилась, словно на границе между своим пленом и свободой, и тихо позвала:
– Бес?
– Мы обязательно поговорим снова, – сказала Бес. – Я уже передала свою разностную копию по электронной почте. Люблю тебя, Ласка.
– Я тоже тебя люблю.
Она избегала взгляда Нади, ведь она только что призналась в любви к программному обеспечению. И она ненавидела себя за то, что пришлось этого стыдиться.
Натали видела снимки зим в Торонто времен детских лет ее отца и ее бабушек и дедушек: снежные крепости, снегоуборочные машины, грузовики, посыпающие дороги солью. Но
