Отвратительно, что в нашей юности пороки прикрывались высокими словами наших красивых идеалов, и самые вопиющие случаи расхождения слов с делом наблюдались как раз среди власть имущих, тех, кому нужно было служить нам примером. Они позволяли себе всё. Но это и есть соблазн власти. Рыба гниёт с головы. А в чём молодёжь может реализовать свою потребность в протесте? Конечно, в творчестве – в поэзии, музыке! Поэты собирали стадионы, а каждый подросток мечтал уметь перебирать струны. Славное время! Рукописные тетради с текстами и аккордами передавались из рук в руки по всей стране. Кто-то был великим, кто-то гонимым, кто-то не звучал дальше собственных кухонь… Под запретом были не только некоторые отечественные исполнители-правдолюбы, но и почти вся западная музыка. Правительство боялось, что популярность западной музыки плохо повлияет на высокие идеалы нашей морали. Всё-таки «секс, наркотики, рок-н-ролл» и прочее... Но запретный плод сладок. А тайна всегда манит. Поэтому, в конце концов, так и произошло. Самым модным стало самое запрещённое. На квартирных посиделках звучали переборы «Скорпионз» и «Пинк Флойд», а с клубных танцполов звучали неумелые каверы «Металлики», «Депеш Мод», «Джудаст Прист» и «АС/DC». Меня тоже это коснулось. Частенько я играла на клубной сцене субботними вечерами. Не соло, конечно, но подыгрывала в меру сил. Бывало и так, что милиция приезжала разгонять «рассадники развратной культуры», но меня никогда не трогали и в отдел не забирали. Я тогда жила уже в университетской общаге в одной комнате с тремя подругами. Девчонки любили со мной петь. Обычно это были наши родные песни. Мне больше всего нравились «Воскресение», «Наутилус», «Чайф». Они у меня прекрасно получались, и я всегда была душой компании. А компании у нас собирались почти каждый вечер. Эх, какие мы красотки были! Как, наверное, и у каждого, время цветущей молодости – лучшее в жизни. Дело в том, что это время – единственное, когда не отказываешь себе в мечтах. А наши мечты – это и есть настоящие мы, во всей полноте. Естественно, потом приходится отказаться от многих амбиций, и к старости мы добираемся уже в сильно сокращённой версии, так и не реализовавшись до конца. Старость – это и есть прекращение стремлений. Ну, да ладно, что грустить? В общем, у нас не было ничего, но все были молоды, вечно счастливо несчастны и полны надежд. Тогда я и влюбилась… Ну, что тут можно сказать? Ведь о любви рассказать невозможно… Его голос… Нежный и глубокий. Осанка, взгляд, походка – я любила в нём всё. Его слова и его молчание, его улыбку и грусть… А руки… Его худые, но сильные руки, которыми он обнимал меня, эти нежные длинные пальцы… Короче, мы не расставались. Днём, ночью, в веселье и в горе – везде мы были вместе. С ним были открыты самые потаённые струны моей души, о которых я даже сама не подозревала... Оставила всё и переехала к нему, хотела, чтобы это продолжалось вечно, но… В одной из компаний, где мы часто появлялись, я сразу заметила конкурентку. Эти знаки внимания, нечаянная близость, лесть, улыбки, ложная смущённость, провоцирование жалости… Я поняла, что мой Эдем скоро будет разрушен. Ревность, спросите вы? А что вы знаете о ревности? А о любви? Люди часто путают желание обладать с любовью. Желать возлюбленному только лучшего, пусть даже и с другой. Быть счастливым пониманием счастья другого. Давать, а не брать. Вот только это и есть любовь. Любовь не имеет никакого отношения к собственности. Если честно, я бы и смирилась, но по характеру соперницы было понятно, что она не допустит и капли внимания в чью-то сторону. Она хотела обладать им целиком. Она его получила. Так я осталась одна… Ну, что ж, жизнь не останавливается, только делает нас грубее и твёрже. Много лет я была всеми забытой, потом встретила, наконец, человека добродушного, но немного неловкого, уже в возрасте. Всё у него вечно не получалось, всё непонятно на какой лад. Тогда я часто расстраивалась, но никогда не сердилась на него. Не все хорошие люди успешны, это нужно понимать. Важно ценить в человеке человека. Согласитесь, не все способны пронести настоящую человечность через эту жестокую жизнь. Но... Опять «но»… Да, я была с ним до конца, и он меня по-настоящему трогательно любил, может быть, и немного неумело, но так, как только мог. Он умер… Прошли годы, и волей какого-то случая я оказалась наедине с симпатичным молодым человеком. Он сначала мне понравился, мы стали жить вместе, но настоящих отношений у нас так и не завязалось. Наверное, я просто для красоты у него была. Так, в молчании, и жила много лет. Потом мы переехали, мне выделили какой-то чулан, и давно уже никто за мной не ухаживает. Я уж ссохлась вся, совсем старухой стала и думала, что жизнь закончилась, но...

Так вот, для чего я это всё рассказываю? Думаете, пожаловаться решила? Нет. Дело в том, что сегодня ко мне подошёл ребёнок, и я говорила с ним. К сожалению, а скорее, к счастью, я не умею говорить словами. С рождения я говорю на совершенно особом языке – причудливо сочетая звуки, чётко заставляю любого чувствовать определённые эмоции. Как ни удивительно, этот мой язык понятен каждому вне зависимости от его возраста, нации, культуры и времени. Может быть, это и есть единственный общий язык человечества. Я не одна такая, нас много, и все мы разные, просто не всегда нам дают говорить, и не все издалека понимают этот язык, важно один раз меня услышать так, чтобы понять и почувствовать. Так вот, подросток, подошедший ко мне, был очень неловок. Но я постаралась, и, кажется, он меня услышал. Ведь то, что я могу дать, подарит ему целый мир. Мир глубоких неисчерпаемых чувств и безграничной свободы. Считается, что у меня нет души, но всё-таки я чувствую себя будто голосом какой-то единой души, общей для всей этой огромной людской стихии. Это большая ответственность. Потому что эта огромная душа действительно сложна и прекрасна. Её нужно ценить и разговаривать с ней очень осторожно… А так, конечно, всё правда, нет у меня никакой души. Я ведь гитара.

МЕТЕЛЬ

(по мотивам Пушкина А.С.)

Выйдя наружу, ощущаешь вдруг мягкую погребальную тишину, покрывшую мир. Началось. В ней нет ни тьмы, ни сияния, а только пелена. Снег. Говорят, что он «идёт» или «сыплет», или «падает», но это не так. Он заполняет. Заполняет собой все формы, все звуки и