Баер усмехается.

- Как мы можем заплатить за то, что не видим?

В возникшей тишине чувствую накрывающую меня лёгкость. Поразительная прозрачность мысли и замедляющийся ход времени. Знакомое чувство. Адреналин. Глубже. Ещё глубже. Поздно оборачиваться.

- Простите, но мы не работаем иначе. Мы привезли слёзы богини, упавшие в наше холодное море. В них души смельчаков, дошедших до самого края и не вернувшихся назад. Вы знаете об этом. Мы не воруем камень и не выкапываем из земли. Мы достаём его со дна моря. В каждом из них – душа.

В зыбкой тьме мерцает далёкий свет. Она смотрит на меня, а я на неё. Пространство и время расширяются, делая мир настоящим. Искать ли выход из этой пучины или плыть к далёкому маяку?

- Вы получали образцы. Вы знаете, что это за товар.

Контейнер с камнем и ещё два запасных, пустых, стоят в порту Шанхая. Счета ждут. В далёких краях люди поглядывают на часы. Переводчик молчит. Под кожей мистера Чена пробегают чуть заметные волны. Никто не властен над своими внутренними течениями. Буря внутри него вывалит сегодня свои сокровища тому, кто осмелится зайти глубже. Он идёт на блеф.

- Товар уже оплачен. Мы просто хотели бы убедиться в его наличии.

- При всём уважении, кажется, Вы ошибаетесь. Нужно подтверждение от господина Петрова. Вы получите камень только после полной оплаты. Или никогда…

Пора выгребать. Здесь уже непонятно, где верх, где низ, кто кого обманывает, и к чему всё идёт. Я встаю, вежливо улыбаясь. «Прости меня», – говорю, поравнявшись с ней.

Никто не смотрит в глаза. Спокойно выхожу. Коридоры, терраса, этаж, лифт. Ни шагов сзади, ни криков. В вестибюле прохожу, глядя мимо охранников. Поднимающийся по ступенькам навстречу мужчина широко улыбается. Чувствую, как мягкие сильные руки берут под локти. Мешок на голове. Сильный удар под дых. Темнота.

Манящее мерцание быстрого успеха – скольких погубило ты? Бывают ли такие лёгкие деньги, которые не грозят утянуть на дно? Но был ли этот океан моим? Темнота, вокруг темнота.

Сейчас, когда воспоминания увлекли меня уже глубоко, всё произошедшее смазано в одно тёмное пятно. Как будто бы я и не существовал. Всё рухнуло глупо и бессмысленно. Слова, как водоросли, опутывают возможности, делая каждое следующее всё более ограниченным. Возможно, они считали, что я решил их обмануть, но я считал так же. Черта невозврата пройдена, и для обеих сторон нет больше путей разрешить ситуацию без потерь. Мы заплыли слишком далеко, и каждое следующее действие только ухудшало сюжет. В грязном заливе ждут голодные моллюски. Они сожрут меня, потом сожрут их. А потом кто-то и их.

Звякающий металл, шаркающие шаги, гулкие коридоры, приплывающие и уплывающие воспоминания и далёкое эхо, много эха... Что это было? В этой жизни всё возвращается эхом, пока не обретает свою глубину, где все слова расходятся и никогда уже больше не возвращаются, будучи ненужными.

Не знаю, сколько прошло времени. Было много мыслей и много тишины. Темнота сменялась другой темнотой, а мысли – другими мыслями. Их было так много, что стало казаться, что все они – лишь части одной большой мысли. Потому что все они вели к темноте. А потом пришла она.

Лёгкие шаги. Скрежет замков. Далёкое дыхание.

- Ты?

- Откуда ты узнал?

- Что ты русская? Догадался. Ты понимала слова. А разве это тайна?

- Да, но…

- О, какая-то ещё большая тайна?

Напряжённое молчание.

-Ты подумала, что я что-то о тебе узнал?

Тишина.

- Жаль. Я не знаю твою тайну.

- И что теперь?

- Ты уже пришла.

Шелест одежды, мягкие руки, освобождающие меня. В темноте ловлю её талию и прижимаю. Стук двух сердец в тишине. Вечность.

- Пойдёшь со мной? Я серьёзно.

- Нет.

- Почему? Ты рискуешь.

- В твоих словах нет глубины… Идём.

Коридоры. Переходы, лабиринты. Шершавые стены и скрежет ржавых дверей. Темнота. Смятение.

Откуда мне знать, не является ли она наживкой, в которой я увижу шанс и приведу к камню? А каков этот шанс? И шанс чего? Велики ли ставки? И что есть главная ценность? Но ведь я живу – и эту возможность получаю сейчас из её рук.

- Хочешь, я отдам тебе камень? Весь. Всю партию.

Всё явленное можно вместить в одну мысль. В этом венец человеческого существа. Годы, краски, мгновения – всё это можно упаковать во что-то единичное, понятное, но ошеломительно истинное. И если я и жил, то жил лишь в одном этом миге. Потому что понимал.

Рука мягко разжалась.

- Мы на юго-востоке. Это старые склады. Иди вглубь, до конца, там увидишь свет.

Больше я её не видел. Мутное небо, не видящее звёзд, осветило мне путь. Я нырнул в огни этого большого города, служащего ориентиром беглецам и космонавтам, чтобы вынырнуть с обратной его стороны совсем другим, препарированным и очищенным от недостатков, в лучших традициях кухни цзянсу. Я вызволил своё богатство, но все эти годы думаю – не оставил ли его там? Не вернулся в огромный бурлящий город у мутного моря, чтобы выловить из него главное сокровище.

Где она? Что с ней? Уже давно годы, будто волны, сменяют друг друга, очищая от наносного и унося всё случайное. Ибо всё стремится к равновесию и всё стремится к тишине. Но мысль о ней тревожит меня. Так же безнаказанны и безопасны были для неё эти минуты, проведённые нами вместе? Говорят, когда люди думают друг о друге, мысли их соединяются, и они слышат. Я знаю – она помнит обо мне. Все эти годы в накатывающей волне отчётливо слышу голос: «Вглубь, до конца. Пока не увидишь свет». Мне кажется, она ждёт меня.

Глубина зовёт. И я иду к ней. Я знаю её тайну. Не бывает тайны без глубины. Но и глубины без тайны. Дойти до предела – значит, уже не вернуться. Но и там, откуда уже не вернуться, брезжит далёкое мерцание. Ведь чтобы познать тьму, нужно нести свет.

Тёмные воды бьются о берег, и раз за разом шипучая волна утягивает новые находки в пучину. Всё уже не имеет значения. Всё познанное каменеет и перестаёт быть жизнью, ведь чтобы стать знанием, оно должно умереть. Я иду. Глубже, ещё глубже. Завтра моя богиня прольёт слезы. Но есть ли в них грусть? Ведь навечно отпечатается моя душа, чтобы годы или тысячелетия молча ждать в тёмной бездне того, для кого имеет цену.

Того, кто в далёких глубинах ищет свет.

КАЧЕЛИ

Он шёл по влажной дорожке, полной тлена прошлогодних листьев, стараясь не поскользнуться, и сердился сам на себя. «Что за блажь? Все – люди как люди, кто-то вдруг огородничать начинает, кто мемуары писать, кто-то квасит