В такие минуты он вспоминал собственного деда. «Конечно, он! Заразил же, гад! Ну все же люди как люди, а он…», – мелькало в голове. Уже с год, как он начал покупать материал – длинные балки, канаты, брус-сотку, железные накладки, стяжки, тросы и огромные болты. Долго рассчитывал, делал эскизы, погружался в справочники и переделывал чертежи вновь. Наконец, всё было готово, оставалось лишь залить площадку под основание. «Ждать год, пока фундамент осядет, или так?» – роились тревожные мысли. «Ну, на армированную сетку же», – успокаивал внутренний голос. «А ставить как? Где такой кран высокий возьмёшь?» – снова подавал голос внутренний предатель… Жена, поначалу благоволившая таинственному увлечению, – мало ли, баньку собрался поставить или садовый домик, кажется, почувствовала неладное и к каждой покупке относилась теперь с воинственным подозрением: «А это ещё зачем? Скажешь ты, наконец-то, или нет?» Поэтому ради свободы в тратах, приработок помимо пенсии был необходим.
Ну! Что там говорил дед? «Качели Жизни – в них вся суть!» – вот, что он говорил. Говорил, что есть такие Качели, на которых, когда катаешься, видно всё – жизни, свои и чужие, детство и старость, прошлое и даже будущее. Виден смысл любой жизни. Виден её взлёт и конец. И вообще, видна суть всего. Качели эти очень большие. Говорил, катался на них, и не раз, но за границей. И что можно такие и самому построить. Дед, конечно, балагур был, любил недорогой портвейн и застольные разговоры, мог и приврать – фронтовикам многое простительно, но при разговоре о Качелях Жизни всегда становился серьёзен. Эта мысль, видать, крепко одолевала его. Конечно, он, внук, тогда ещё маленький, назойливо тревожил деда просьбами построить такие же. И были такие дни – беззаботные дни ясного разума, когда они, наконец, принимались за работу, но… Да, начало было положено ещё тогда…
Стоял погожий осенний день. Дымкой клубился утренний туман в низинах. Птицы, обычно в это время сбивающиеся в суетливые крикливые стаи, облепили окрестные деревья, молча взирая на новое чудо творения. Но и была суббота, когда самим творцом заведено озирать содеянное. Нечто огромное и непонятное попирало небо, широко расставив углы деревянных ног. «Скажут, Вавилонскую башню построил... Ну, и пусть смеются», – думал он, в торжественном волнении крепя себя к люльке ремнями безопасности. «Может, в этом и есть суть…» Руки его дрожали, ноги ходили ходуном, но всё было продумано, всё учтено. Помедлив, несколько раз убедившись в безопасности, он молча кивнул сам себе. Пора. Холодный воздух хлынул в лицо, ухнуло сердце и ударом вышибло дух. Мысли, слова – всё это осталось где-то сзади. Раздирая сквозь свистящий ветер слезящиеся глаза, он увидел смазанную картинку стремительно несущегося мимо мира. И понял, что только это и есть жизнь. Понял, что за смутной быстролётностью детства последует наивысший миг кристальной ясности, когда видно всё, на сколько способен охватить взгляд. Великие Качели Жизни. Скрипнув, мир замер в оглушительной тишине. Но он уже знал, что это начало неотвратимого движения вниз.
МИ МИНОР
Родилась я ещё во времена СССР. Многие сейчас считают, что та эпоха была мрачным и серым периодом, без праздников и веселья. Разве? Жизнь есть жизнь – люди вечно строят планы, радуются и мечтают, влюбляются, обижаются, делают покупки и заводят семьи. Всегда будут праздники, друзья и гости. Всегда, пока есть чувства, будут песни. Возможно, чего-то не хватало, но разве мы знали об этом? Поэтому никто и не думал страдать, воспринимая жизнь такой, какова она есть. Ведь подлинная жизнь – лишь то, что мы чувствуем в душе, а не то, что нас окружает снаружи… Конечно, мы были все одинаковы, не то что сейчас. Даже имена у нас были одинаковые, это сейчас можно встретить Джамбо или Дэна, а раньше одно имя носили миллионы по всей стране. Я была ещё совсем юной и всей душой открывалась каждому, решившему со мной играть. Хорошее время, невинное… Честность, доброта, бескорыстие, братство, светлое будущее, неравнодушие к окружающему – в каждого прямо со школьной скамьи вкладывались эти идеалы, не всегда, конечно, соответствовавшие действительности. Было безопасно. Пока мы взрослели, нас часто отдавали друзьям и соседям без всякой боязни, где мы играли с другими и слушали взрослых. По праздникам нас, бывало, брали с собой на работу, а иногда даже и в туристические походы. Это мне особенно нравилось. Кто-нибудь из взрослых обнимет тебя мягко, прижмёт к груди, тепло, костёр потрескивает… Смотришь в пламя задумчиво… «Изгиб гитары жёлтой ты обнимаешь нежно, струна осколком эха пронзит тугую высь…» Какие были песни! Романтика! Хотя, может, это во мне говорит типичная ностальгия по счастливому безгрешному детству? Мы склонны идеализировать прошлое, когда в настоящем всё не очень. Но факт – мир был намного добрее. Конечно, не бывает ничего безоблачного, в этой специфике эпохи таилась и проблема. Воспитанная на высоких идеалах, молодёжь внутренне протестовала против неизбежной несправедливости, присущей любому сложному обществу.
