Пока Томас ждал кофе, к нему сзади подошла Тереза, обнимая его сзади и прижимаясь лбом между лопатками. Девушка какое-то время молчала, но, видимо не выдержав, на одном дыхании выдала:

- Мы с Минхо теперь вместе. Прости, я знаю, это не вовремя.

Брюнет резко развернулся, хватая подругу за плечи.

- Дурочка, - парень обнял подругу, вдыхая запах ее парфюма. Это хоть немного, но успокаивало. - Я рад за вас, правда.

- Хватит обниматься, - Минхо чуть хохотнул, но смешок вышел нервный. - Я ж ревновать буду.

- Оу, прости, - Томас отстранился от Терезы и поднял руки вверх, как бы показывая, что он сдается.

- Бери свой кофе и пошли уже. Чертовски курить хочу, - азиат направился к выходу. Следом за ним, кутаясь в куртку, выбежала Тереза.

Томас, взяв стаканчик с кофе из автомата, еще раз прислушался к звукам. Монотонный писк, голоса. Все стабильно. Стабильность - это ведь хорошо, да?

На улице уже рассветало, часы над входом показывали 4:57. Отойдя в место, отведенное для курения, Томас дрожащими то ли от холода, то ли от нервов пальцами достал сигарету и закурил, блаженно затягиваясь едким дымом. Затягиваясь сильно, почти до кашля. Чтобы почувствовать боль. Чтобы почувствовать себя хоть немного живым.

Пока Томас курил первую, все молчали. Тереза взяла стаканчик с кофе у брюнета, отпила и вернула ему. Парой глотков осушив его, виолончелист кинул картон в урну. Тишину первым нарушил азиат:

- Мне Тереза позвонила. Плакала, просила зачем-то включить радио. Это в четыре-то утра! - азиат всплеснул руками. - Ну я включил. А там передают, что на 58-ой “Рено” с мотоциклом секанулись. Ну думаю, опять кто-то лиханул, вот и влетел. А потом дошло, что сегодня гонки. Дикторша что-то лопотала про погодные условия, а я уже одной ногой был в машине.

Азиат достал новую сигарету, прикурил от зажигалки Томаса и продолжил:

- Как оказалось, столкнулся парень какой-то девятнадцати лет и мужик. Водитель авто погиб сразу, оказался не пристегнут, вот ему и сломало шею подушкой безопасности. А парня с многочисленными травмами увезли в больницу, - на этих словах Тереза всхлипнула и прижалась к парню. Томас продолжал курить, смотря мимо, но при этом внимательно слушая. - Так кто ж знал кто этот парень, пока Тереза не сказала, что ранее объявили какая марка мотоцикла. Как думаешь, у нас много девятнадцатилетних парней рассекают на черных Kawasaki? Вот и я понял, что мало.

- Знаешь, я ведь чувствовал. Жопой, так сказать, - виолончелист стряхнул пепел. - Одно не понимаю… Зачем нужна победа, если она дается такой ценой? Какие деньги могут стоить того?

- Этого нам не понять.

Вернувшись в больницу, Томас сел на своей привычное место у стены. Время тянулось, как патока, а усталость брала верх. Пытаясь не уснуть, парень начал завязывать узелки на фенечке. На пятом узелке пришла и села рядом Тереза.

- Том, поспи хоть немного. До конца операции еще много, а если выйдет врач, я тебя разбужу.

Парень лишь помотал головой, отчего его подруга лишь цокнула языком и ушла, садясь рядом с Минхо. Азиат обнял девушку и погладил по голове. Такая забота и нежность казались идеальными. Будто между парнем и девушкой абсолютное взаимопонимание, без слов.

Томас надеялся, что у него еще будет возможность обнять Ньюта так же. А пока… Пелена сна заволакивала сознание, и совершенно неосознанно брюнет уснул. Едва знакомый голос, похоже, принадлежавший хирургу, проговорил:

- Я соболезную. Нам не удалось спасти вашего друга. Травмы были несовместимы с жизнью. Вы можете попрощаться с…

Шлепок по щекам разбудил Томаса. Над ним нависал Минхо, а за его спиной маячила Тереза.

- Ты во сне чуть не ревел, как дитя, и я думал голову разобьешь себе об стену, так активно ты ей махал.

- Том, тебе кошмар приснился? - девушка села на стул, протягивая другу кофе. Отказываться было бы глупостью, а потом парень взял стаканчик и отхлебнул бодрящей жидкости, обжигая язык.

- Глупости, - Томас отмахнулся. - Врач не выходил?

- Нет, - азиат помотал головой. - Ты проспал от силы минут пятнадцать.

Впервые за прошедшее время по коридору раздался звук чьих-то шагов. К ребятам подошла пожилая женщина, сидевшая за стойкой регистрации. В одной руке она несла пакет, а на другой, почти не качаясь, что было удивительно, стоял поднос с тремя чашками.

- Ну-ка, молодежь, не дело столько на одном кофе сидеть, - женщина (старушкой или бабушкой назвать ее было нельзя, выглядела она довольно бодро и свежо) достала из пакета булочки и раздала ребятам, чем те были немало шокированы. - Не удивляйтесь так, берите чай.

Тереза, Минхо и Томас не могли вымолвить и слова, а потому молча взяли чашки.

- Я тут уже столько лет работаю. И постоянно помогаю тем, кто ждет. Вот чем могу. Вроде как мелочь, а кому-то приятно.

Тереза, откусывая булочку, проговорила с набитым ртом:

- Ощень вкушно. Шпашибо.

Женщина улыбнулась, а потом показала в сторону стеклянных дверей

- Парень, которого оперируют… - ее лицо стало грустным. - У меня третий сын его ровесник. Похожи они чем-то. Я за этого парня переживаю, как за своего, ребята.

Томас удивленно посмотрел на женщину, которая не спеша встала и, взяв поднос, проговорила:

- Принесете чашки, как врач выйдет, заодно расскажете, что там да как.

- Хорошо, -Тереза кивнула и продолжила поглощать оставленные булочки. Чтобы скрыть волнение и страх, девушка ела, в то время как Томас и Минхо не притронулись к еде. Кусок не лез в глотку, а дружелюбная женщина удивила всех. Почему-то именно доброта и щедрость людей удивляла больше, чем храбрость или же безбашенность.

Часы показывали начало восьмого, когда из операционной наконец-то вышел врач. Тот самый мужчина, который сверял документы и, походу, был главным хирургом в отделении.

- С Вашим другом все хорошо, - врач улыбнулся, заметив, как Минхо обнял плачущую Терезу, а Томас выдохнул, разжимая кулаки. - Осталось совсем немного, шансы выжить у него огромные. Прямо-таки медицинское чудо нам попалось.

Томас встал, опираясь на стенку, и, посмотрев на руки врача, испачканные в крови, спросил:

- Через сколько все закончится?

Мужчина, поправив шапочку, задумался.

- Часа три и всё. Вы можете ехать домой.

- Нет!

Это было сказано одновременно и Терезой, и Минхо, и Томасом.

***

Томас чувствовал себя выжатым, и морально, и физически, когда из операционной на каталке наконец-то вывезли Ньюта. Его кожа была не то что белой, практически прозрачной. Выглядел художник, откровенно говоря, как труп. Но уставшие, улыбающиеся врачи, проходя мимо ребят, кивали им, парочка ассистенток сказала, что все будет замечательно. Потом к Томасу подошел тот самый хирург,