— Весьма далекой. Троюродная племянница со стороны жены, — подтвердил де Фюрьи. — А что она натворила?

— Переусердствовала с использованием ядов, — любезно ответил ему король. — Ладно слуги, которые пронюхали о ее любовных шашнях с братом мужа, их смерть еще можно понять. Понять и простить. Но когда она отправила к Престолу Владык вдовствующую герцогиню Альдштадскую, мою двоюродную тетушку, в имении которой я как-то лето в детстве провел, — это уже перебор. Всем нужны деньги, все хотят получить наследство, но совесть тоже иметь надо. Хоть какую-то. А если совсем нет совести, зачем тебе голова?

А мне нравится этот монарх. Эдуард Силистрийский был славным человеком, если, конечно, так можно говорить о королях. Но Георг Девятый, пожалуй, его переплюнул.

Интересно, услышь он мои мысли, сразу бы казнил или нет? Сдается мне, палач при королевском дворе не бездельничает, работы ему хватает. И все равно славный король. За такого и воевать приятно.

— Мы никогда не убиваем просто так, для забавы, — внезапно сказал Эль Гракх. — И удовольствия от этого не получаем.

— Неправда, — тут же среагировал Гастон. — А кто в Халифатах прикончил служителя ордена, сунув его головой в угли, а после радовался подобно ребенку?

— Прошу прощения, но в моих словах неправды не было, — с достоинством произнес пантиец. — Да, мы с радостью казнили чернеца. Но это была месть, а не забава. Он был убит, если можно так выразиться, со смыслом.

— И за дело! — выкрикнула Фриша. — Жалко только, что эта гнида лишь один раз могла умереть.

— Вот теперь я окончательно поверил, что эти молодые люди могли остановить войско Линдуса там, на перевале. — Король прошел к столу и сел за него. — Сначала имелись сомнения, но теперь они полностью развеяны.

— А в награду нас даже на улицу теперь не пускают, — обиженно надула губы Фриша. — Воздухом подышать.

— Таков был мой приказ, — пояснил король. — Что вы так удивились, юная мистресс? Да, я запретил вас выпускать из этого дома. Мне хотелось непременно глянуть на юных героев, о подвиге которых судачит весь мой двор. Если верить рассказам, вы уничтожили около пяти тысяч пехоты и добрую полусотню магов. А еще через пару недель, если не появится новая тема для разговоров, это количество удвоится.

— Прошу прощения, ваше величество, но какая связь между вашим желанием одарить нас своим вниманием и обычными прогулками? — уточнил Эль Гракх. — Я ее, увы, не вижу.

— Не хотел, чтобы вы трое сбежали, — рассмеялся король. — Выйдя на улицу, вы бы почуяли волю, плюнули на свои хвори и задали отсюда стрекача. Я сам был таким же. Такие мелочи, как дырка в боку, проделанная чьей-то шпагой, или сломанная рука, меня никогда не останавливали. Особенно если речь шла о гремящей где-то войне.

А ведь верно. Я точно бы сбежал. Лучше закрыть свою безобразную физиономию капюшоном и забыться тяготами дороги, чем день за днем беспрестанно о себе думать.

— Смотри на них, Гастон, — снова рассмеялся король. — Так и есть! Ей-ей, славные ребята. С такими мы завоюем весь континент, попомни мое слово!

— Невелик труд — откусить большой ломоть, — задумчиво произнес де Фюрьи. — Прожевать его — вот задача.

— И так всегда, — закинул ногу на ногу Георг Девятый. — С самой юности он разрушает мои мечты своим практицизмом. Вроде бы и не принц я уже, а король, а де Фюрьи остался все тем же циником и скептиком, не желающим признавать мои иллюзии реальностью даже ради собственной придворной карьеры. Однако, друзья мои, я прервал ваш завтрак, не так ли? Предлагаю его продолжить. Да я и сам бы перекусил с дороги. Гастон, накормишь гостя?

— Себастьян, — хлопнул в ладоши де Фюрьи. — Распорядись!

— И передай, чтобы к нам присоединились глава моей охраны и магистр Альдин, — бросил король. — Чем больше людей, тем интереснее застольная беседа. Иногда куда интереснее, чем сама трапеза.

— Фальк с вами вряд ли бы согласился, — рассмеялась Фриша, лукаво стрельнув глазами в сторону короля.

Может, зря Ворон ее гонял тогда, в Халифатах? Никакая она не потаскуха, а просто надеется на то, что до старости доживет и тогда ей будет что вспомнить?

— Фальк? — вопросительно поднял брови король. — Это один из ваших друзей? Отчего же он не любит застольные беседы?

— Напротив, любит, — весело сообщила ему моя соученица. — Когда люди разговаривают, они не едят, и тогда вся их снедь достается Фальку. Вот только содержание этих бесед ему безразлично. Он когда ест, никого не слушает.

— А когда не ест? — заинтересовался Георг Девятый.

— Тогда пьет, — хмыкнул Эль Гракх. — Или кого-то убивает.

Дверь скрипнула, король повернулся к ней в надежде на то, что пожаловали его спутники, и тут же потер кулаками глаза, подумав, что ему мерещится невесть какая чушь.

Ну да, его можно понять. Но какая выдержка! Служанки поначалу, только завидев Фила, в голос орали. Одна даже по гардине пыталась под потолок забраться, спасаясь от жуткой нечисти, что увечные чародеи с собой притащили.

Понятно, что король не служанка, тут воспитание другое, да и мужчина он, опять же. Но и обстоятельства следует учитывать. Мой питомец и прежде на свежего человека сильное впечатление производил, а теперь — особенно. Короче, то ли он на мое выздоровление много сил потратил, то ли заразу какую древесную подхватил по дороге, только внешне он стал выглядеть жутче некуда. Кора у него на ветвях полопалась и побелела словно снег, а через нее багровая сердцевина виднеется. И еще корни ровно уголь черные стали. Разноцветье — будь здоров!

Добавьте сюда его глупую привычку вечно ветвями своими махать — и получите одушевленный ночной кошмар, способный напугать даже смелого человека. Да что там — мне самому время от времени страшновато становилось, особенно когда я его в лечебных целях кровью кормил. Сидит у ног эдакая трехцветная страхолюда и своими ветвями багровые капли ловит. Умом понимаешь, что это Фил, а только лучше от этого не становится.

Вдобавок он научился каким-то образом запоры внешние на дверях отпирать. Я ж его в своей комнате закрыл, чтобы он по коридорам не бегал,