Возвращению Кима на каникулы родители обрадовались безмерно. Кормили, холили и лелеяли своего «волчонка». Ничего не запрещали, даже то, на что раньше осуждающе качали головами. Поняли, наверное, что вырос, что стал сильным и самостоятельным. Да и сам Ким чувствовал, что меняется. Тянуло в лес. Ким, пару раз протаскавшийся с корзинкой, на третий даже не взял ее. Внутри замешивалось что-то настолько большое, что взгляд периодически мутнел, такое, что будто было несовместимо с жизнью. Ким испугался и бледный притащился к родителям.
— Дурашка, — потрепал его по голове папа и притянул к себе — спасибо, не на коленочки.
— Аким, — весомо проговорил отец, — а почему, по-твоему, твои друзья нервные такие и таскаются за тобой хвостом, м?
Ким ахнул и рванул в лес, начисто забыв, что весь день не ел и собирался хотя бы поужинать. Через пару часов он охотился на четырех лапах, подтягивая остальных членов стаи. И тут снова накатило подзабытой обидой — ему в стаю достались те, кого отбраковал Антипов месяц назад. Но своя стая — это было все же круто. Грело и подстегивало, заставляя дрючить новоявленных волков под присмотром родителей. Отец наедине осторожно пенял ему, объясняя, что стоит быть мягче. Папа поддерживал его молчаливыми кивками. Но Киму было все равно. Это была его жизнь и его стая, с которой он намеревался продвинуться как можно выше и дальше. Дальше в первую очередь от глуши, в которой родился. И для этого нужно было вымуштровать стаю, сделать ее сильнее, быстрее и лучше. Вообще-то, Киму тоже пришлось кое-чем поступиться. В частности, Ленькой, другом детства, который внезапно оказался весьма посредственным волком, а потому из возможной правой руки перешел в статус едва ли не последнего в стае.
Гордый, счастливый отец подыскал им свободное поселение, стая дружно взяла академ, и они свалили на формирование. Хватило зимы и начала весны. В середине апреля Ким, скалясь в тридцать два, въезжал в деревню. Соскучившийся папа обнимал его и удивлялся тому, какой красивый, сильный и со всех сторон изумительный альфа у него вырос. А вот отец выглядел задумчиво, чуть хмурился и внимательно вглядывался в Кима и остальных членов стаи, словно видел в каждом что-то. И это «что-то» не нравилось ему. Ким чувствовал.
— В чем дело? — отрывисто, безуспешно пытаясь скрыть обиду и злость, спросил он.
— Ты уверен, что вы закончили с формированием?
— Уверен, — огрызнулся Ким.
Наверное, нужно было остаться подольше. Пусть не на год, а еще хотя бы на пару месяцев. Погонять парней, самому вложиться в стаю чуть больше. Но Киму остопиздело дремучее поселение. Ему блевать хотелось от примелькавшихся лиц альф стаи, которые тоже засиделись, измаялись от рутинных тренировок и дня сурка. Так что в конечном итоге только Ленька бросал на остающееся за спиной поселение странные взгляды, которые очень уж напоминали теперь взгляды отца. Слава богу, ему хватило ума попридержать мнение при себе и не бесить Кима.
А летом приехал Антипов-старший. С омегой, стаей и ебучим братцем. Ким долго тянул, носа не казал на тот берег и только недовольно щурился, когда кто-то из стаи все-таки съебывал на дискач. В итоге остался единственным, кто за весь июнь ни разу не побывал у соседей.
— В субботу день деревни у… — Леня мотнул головой в ту сторону, где за небольшим изгибом реки виднелись дома.
— Ну и хули мне? — рвано выдыхая горчащий дым, поинтересовался Ким.
— Антипов там. Надо проявить уважение. Хер знает, как он к этой теме относится.
По идее, Антипов наверняка со скрипом вспоминал, кто Ким вообще такой, и на всякие проявления уважения ссал, как и на все, что не касалось его напрямую, но…
— Да похуй, Кимыч, — отмахнулся Дюха, — не езди, если в ломак. Хуль ты там забыл?
«А хуль ты там забыл, — хотелось спросить Киму, — если каждое воскресенье лыжи смазываешь?»
— Надо съездить, — упрямо продолжал убеждать Леня, за что удостоился недовольного рыка от Дюхи. Поджал губы и заткнулся, наконец осознавая свое место.
Но Киму и правда хотелось поехать. Слишком много там было интересного. И Антипов — вожак сформировавшейся стаи. И его омега, истрепавший этому мачо-срачо целый букет нервишек. И Ромка, которого Ким все еще считал самым охуенным омегой. Ну и да, Антипов-младший со своей Парой тоже были, судя по всему, колоритными персонажами.
Ким хмыкнул и кивнул:
— Поехали.
— Гагарин ебаный, — фыркнул Дюха и нагло стащил сиги прямо из кармана.
Смешно сказать, но Ким ждал субботы и даже как-то немного нервничал. На выступление самодеятельности, понятно, не поехал, но вместо этого только извел себя ненужными сомнениями по поводу одежды. Переворошил шкаф, как истеричный омега, и остался недоволен.
А на выходе из деревни их компания внезапно натолкнулась на Германа, приезд которого Ким благополучно прохлопал, хотя ему по статусу было положено быть в курсе всех перемещений населения.
Выглядел Гера ужасно. Бледный, с тенями под покрасневшими глазами, как будто рыдал, не просыхая, уже неделю.
— Дароу, киса, — муркнул Ким, притормаживая и перегораживая насторожившемуся Гере дорогу: деревенские мостовые — это вам не питерские поребрики! — Как дела? Давай с нами?
— Н-нет, спасибо, — пролепетал тот и попытался обойти Кима.
Вот только слева была канава, вдоль мостовой справа росла сочная и густая крапива, а шортики у Геры были коротенькими, так что попытка оказалась заведомо провальной: Гера обжегся и, тихонько зашипев, отскочил на прежнее место. Улыбка Кима расползлась еще шире, за спиной послышались смешки. Гера покраснел.
— Ну, нет так нет, — довольно лыбясь, согласился Ким. — Оп!
Он ухватил Геру за талию, приподняв, перенес над канавой и поставил за собой. Альфы подхватили игру и с такими же «опами» начали передавать Геру как эстафетную палочку, а
