Стражнику явно было интересно, что же военачальник может делать в этой части дворца, да и Фарамир наверняка потребует объяснений, но спросить об этом вслух начальник стражи не решился.
– Это все, что вам велено доложить, капитан?
Стражник явно замялся.
– Понимаете, господин… Там еще эльфийка… Та самая… Она очень переживает за свою дочь и… – С леди Эленриэль все хорошо, – не моргнув глазом, ответил Боромир. – Передайте это леди Астарте. – Как прикажете, Ваша Светлость.
Капитан, однако, не спешил разворачивать отряд.
– У вас есть что-то еще? – Никак нет, Ваша Светлость! – Тогда вы можете идти. – Как прикажете, Ваша Светлость.
Боромир начинал злиться. Иногда чрезмерная старательность не приводила ни к чему хорошему.
Капитан развернулся к отряду.
– Возвращаемся, – коротко откомандовал он.
Боромир думал, что ему бедолаге, наверное, стоило огромных усилий ни разу не обернуться пока он вместе с отрядом удалялся по коридору.
Боромир вернулся в покои.
– Я все уладил, – начал было он, осекся на полуслове, увидев, что Эленриэль, кажется, пришла в себя.
Эльфийка сидела на кровати и растерянно глядела по сторонам, пока Арагорн придерживал ее за плечи, а Гендальф вливал в рот остатки отвара. Сама же Эленриэль, судя по всему, не очень-то понимала, что происходит вокруг.
– Тебе уже лучше? – спросил маг, глядя ей в глаза.
Эленриэль рассеянно кивнула. Видимо, все еще пыталась сообразить, что тут творится.
– Голова кружится очень… – пролепетала она. – Скоро пройдет, – пообещал Гендальф. – Ох, и напугала же ты нас, деточка.
Эленриэль непонимающе взглянула она.
– А что… – она вдруг резко замолчала и мгновенно переменилась в лице, очевидно, вспомнив, что произошло. – Почему я все еще жива?! Где Леголас?!
Она вскочила с кровати, но слабость все еще давала о себе знать, и эльфийка рухнула на пол.
– Тише, тише… – Боромир успел подхватить ее. – Тебе лучше еще немного отдохнуть. – Где Леголас?! – Эленриэль будто и не слышала его. – С ним все хорошо, – Арагорн положил руку ей на плечо. – Ты спасла ему жизнь…
Эленриэль посмотрела на Странника.
– Правда?... Значит, у меня все получилось? – она закрыла глаза и упала обратно на кровать, обхватив голову руками. – Эру… я так за него боялась… я бы не смогла… – Теперь все позади, – успокаивающе сказал Гендальф.
Эленриэль открыла глаза и снова села.
– Но?.. Почему я тогда до сих пор жива?
Гендальф лукаво улыбнулся.
– Потому что любовь – великая сила, дитя моё. И подчас она творит такие чудеса, что ни одному магу не под силу.
Эленриэль в изнеможении прислонилась к спинке кровати.
– С ним и правда все хорошо? – Пойдем, и сама в этом убедишься.
Ноги все еще плохо слушались, и Эленриэль шла, опираясь на Боромира и то и дело опасно пошатываясь.
– Я как-будто и в самом деле вернулась с того света, – выдохнула она.
Но даже это ужасно состояние было ничем по сравнению с осознанием того, что все самое страшное осталось позади. Тогда, в подземельях, проваливаясь в черную пустоту, Эленриэль могла думать лишь о том, теперь Леголас будет спасен. Придя в себя и на минуту осознав, что происходит, она испугалась. Испугалась, что у нее ничего не вышло или же ее попросту успели спасти. Такого она бы не простила.
А сейчас… Несмотря на риск в любой момент лишиться чувств, Эленриэль была счастлива. Уставшая, измотанная, плохо понимающая, что происходит, но счастливая.
– Астарта искала тебя с самого утра, – сказал Арагорн, когда они подошли к «обитаемой» части дворца. – И она была почти в истерике.
Эленриэль опустила глаза.
– Я люблю ее, но только мне решать, что делать с моей жизнью. И я не жалею о том, что сделала. Никогда не пожалею.
Боромир усмехнулся.
– Похвальная смелость. Ты воистину несгибаемая женщина, но, позволь дать совет: если не хочешь сейчас увидеть грандиозную сцену со слезами и истерикой, а, возможно, и хорошей оплеухой, то придумай более или менее сносную отговорку.
Эленриэль кинула на гондорца мрачный взгляд.
– Посмотри на меня и скажи – как по-твоему – я в состоянии сейчас адекватно мыслить?
Слышавший их разговор Гендальф, рассмеялся:
– Теперь я на сто один процент уверен, что с вами все будет хорошо, леди Эленриэль.
Уже у самых дверей, ведущих в оживленный коридор, Эленриэль резко остановилась и повернулась к своим спутникам.
– Спасибо вам… – проговорила она, вытирая непрошенную слезу рукавом грязного платья. – Я… Мне правда никогда с вами не рассчитаться.
Боромир ухмыльнулся.
– Ну… насчет меня можешь считать, что я вернул тебе должок. Ведь кое-кто когда-то снес голову целящемуся в меня орку. – Гондорец рассмеялся. – Ну и видок у тебя тогда был! – Ты тоже был не совсем при параде, – заметила эльфийка.
Стоило им оказаться в «обитаемой» части дворца, как на них обрушился шквал любопытных взглядов. Эленриэль, конечно, догадывалась, что выглядит сейчас не самым лучшим образом, но, заметив на пару секунд собственное отражение в одном из зеркал, ужаснулась.
Можно будет себе представить реакцию Астарты, когда она увидит ее в таком виде. Туман в голове понемногу рассеивался, и к Эленриэль постепенно возвращалась способность адекватно мыслить, и только сейчас она, наконец, осознала, что могла умереть. По-настоящему. Нет, она не жалела о содеянном, тем более, что все так счастливо разрешилось, но… Она вдруг поняла, что уже никогда не станет прежней. Побывав на волосок от смерти, всякий начинает смотреть на мир другими глазами.
Эленриэль шла по коридорам, ловила на себе заинтересованные взгляды, чувствовала на своей коже дуновение прохладного ветерка из распахнутых окон, и все яснее понимала, что всего этого сейчас могло бы просто не быть. Вернее, ее могло здесь не быть. А мир продолжал бы жить своей жизнью, но уже без нее.
«Никогда больше не буду ни на что жаловаться» – думала Эленриэль. – «Никогда! И злиться на кого-нибудь тоже».
Не имеет значения, бессмертен ты, или нет – жизнь может оборваться в любой момент, а это значит, нужно ценить каждый ее час, каждое мгновение.
«И я буду ценить. Обязательно буду».
Она замерла у дверей, ведущих в Палаты Исцеления. Забавно. Когда они шли сюда, она почти бежала, даже несмотря на слабость и дикое
