Данхур посмотрел на костер и разложенные около него, уцелевшие вещи.

– А у вас пожрать что-нибудь есть? – простодушно спросил орк. – Можно, я его прикончу? – устало вздохнул Боромир.

Через полчаса Астарта и гондорский военачальник уже имели вполне развернутое представление о том, что все это время делали Бреола и Данхур. Оставшись у границ Лориэна, орки, мягко говоря, немного растерялись. И что теперь делать? Тащиться обратно в Мордор? Так там их, ясное, моргнуть не успеешь как на винегрет порубят. Особенно, после того, как Данхур все-таки осуществил свою мечту и в буквальном смысле «угнал» у одного из назгулов дракона. Так что в Мордор возвращаться было бессмысленно. Да и не имея при себе какого-либо достойного оружия, шататься по окрестностям было довольно опасно. Так что пару недель орки-неудачники провели там же где и остались. А потом, на их счастье, увидели убегающих из Лориэна Астарту и Боромира.

– Так почему же не вернулись к нам, мерзавцы вы этакие? – Астарта задала вполне логичный вопрос. – До вот эту вот рожу видеть не хотелось, – Данхур сердито посмотрел на Боромира. – Была радость с ним бок о бок таскаться!

Боромир собирался что-то ответить, но Астарта мягко коснулась его руки. Не одернула, ни толкнула в бок, как обычно, а мягко так, примиряюще погладила. И этот тонкий, какой-то даже покорный жест подействовал на него. Боромир лишь хмыкнул и пропустил реплику Данхура мимо ушей.

– А вот когда гоблины вас атаковали, мы вдалеке были, не видели, но слышали, а когда прибежали, то и вас и тварей этих уж след простыл, – вздохнул Данхур. – Я даже прослезилась тогда, – всхлипнула Бреола. – Вот уж горе-то какое было. А потом... что нам делать-то было? Шатались тут по округе, все думали – куда податься, да что делать... Уж думали, пропало всё... А тут слышим – голоса ваши! Уж сколько радости-то было!.. – Да нечего особо радоваться-то... – пробормотала Астарта. – Мало того, что мы с пути сбились, так еще и до Рохана отсюда, наверное, недели две, не меньше. – Ну, это если пешком драпать, то конечно! – рассмеялся Данхур. – А у тебя что, в запасе пара-тройка лошадей имеется? – язвительно спросил Боромир. – Астарта говорила, ты их жрать любишь. Данхур упер руки в бока. – Вот коли ты такой умный, так можешь пешком идти, я только рад буду.

Слушавшая их перепалку Астарта, окончательно запуталась.

– Так, ребята, вы это сейчас о чем? Что значит «можешь идти пешком»?

На физиономии Бреолы отразилась лукавая улыбка. Орчиха щелкнула пальцами.

– Лютик!

Три березки, стоящие у самой опушки, с треском синхронно рухнули наземь. На поляну, оглушительно топая здоровенными лапищами с угрожающе длинными когтями, шагнул дракон и расправил острые перепончатые крылья.

– Лютик?! – поперхнулся Боромир. – Он на самом деле очень хороший... – Бреола подошла к новому питомцу и ласково похлопала того по боку. – А прежний хозяин лупил его кнутом и забывал кормить...

Астарта, все еще пребывая в легком шоке, опасливо смотрела на дракона. Невероятно, но этим двум оркам, которых она всегда считала созданиями на редкость бесполезными и безмозглыми, удалось почти невероятное – они сумели приручить дракона. Да не какого-нибудь там, а назгульского.

– Ну, так что, желаете отправиться на воздушную прогулку? – рассмеялся Данхур. – Как я понимаю, следующая остановка – Рохан?

====== Глава 18 ======

Итак, я наконец-то снова вернулась с очередной главой. Эта получилась больше предыдущей, хотя и не намного. Но зато мне почти удалось вместить в нее все то, что планировала заранее. И даже чуть больше.

Главу я вычитывала, но вполне возможно, пропустила какие-то “очепятки”, так что если встретите их в тексте, сообщите пожалуйста, буду очень благодарна.

Вот сейчас сижу и глаза слипаются – сначала думала оставить главу до утра, еще раз вычитать и выложить, но так как у меня шило в одном месте, то выкладываю я ее, как говорится, прямо “с пылу с жару”.

Ладно-ладно, не буду утомлять вас болтовней, а просто по традиции пожелаю приятного чтения!))

Ваша Лена Хабенская

Пол ночи Эленриэль просидела, прислонясь спиной к холодной стене, и через какое-то время сама не заметила, как уснула. Ее короткий тревожный сон продлился не более часа – когда в небе зажглись первые лучи солнца, эльфийку разбудили голоса в коридорах и за стенами темницы. Армия Рохана выступала.

Забравшись на полусгнившее полено, что валялось в углу, Эленриэль выглянула в крохотное окошко-бойницу. Внизу, на площадке собирались и строились воины, Эомер и Теоден раздавали последние указания. У Эленриэль защемило в сердце, когда в толпе солдат она увидела Леголаса. Из окна темницы обзор был неважный, но она все же смогла разглядеть его лицо. Он был бледнее обычного и смотрел куда-то в сторону – равнодушно, будто все происходящее было ему безразлично. Леголас посмотрел вверх, как раз туда, где находилось окно, и Эленриэль резко отскочила, боясь, что он заметит ее. Презрения в его взгляде она бы не выдержала.

Отшатнувшись от окна, Эленриэль не удержала равновесие и упала на каменный пол, больно ударившись локтем. И в этот момент физическая боль вкупе с душевной, окончательно подкосила ее. Не выдержав, Эленриэль разрыдалась. И плевать, что солдат за дверью наверняка услышит ее рыдания – теперь это уже не важно. Ничего не важно. И каков бы ни был исход войны, она все равно будет проигравшей.

«У меня ничего не осталось...» – думала Эленриэль, размазывая грязной рукой бегущие по лицу слезы. Она потеряла отца, потеряла друзей, любовь...

«Надеюсь, когда все закончится, меня казнят. Это был бы лучший исход».

Сейчас, сидя на холодном полу и анализируя свою жизнь, Эленриэль с горечью понимала, что иначе как ничтожеством ее не назовешь. Она так легко предала отца; так беззастенчиво скрывала свое истинное происхождение, пользуясь доверием тех, кто считал ее другом и, вот, наконец, она здесь, в этой холодной грязной камере. Что ж, вполне предсказуемый финал. Ей никогда не приходилось брать на себя ответственность – это всегда делала Астарта, вот кого действительно можно назвать храброй и отважной. Всякий раз, оказываясь в трудной ситуации, она полагалась на кого-то, но только не на себя. И насколько же надо быть эгоистичной, чтобы возомнить, будто она и впрямь героиня; будто она способна что-то изменить, когда и о самой себе