— Понял, — отозвался менеджер, записывая что-то в блокнот.

— Всем костюмы, антураж, макияж, что-то яркое, девчонке вуаль и шляпку, бусы, парням микс из старины и модерна, всем подчеркнуть сексуальность. Мужикам – костюм-тройку, шляпы, бабочки, подтяжки, или сам выбери что-то на свой вкус поэпатажнее. Они должны выглядеть ярко, но со вкусом. А то в прошлый раз на камере были как бледные моли, противно смотреть. Девчонке чулки и юбку с кружевами покороче или платье, что выберет. Всё с пайетками. Лучше платье с бахромой. Главное, чтобы все органично вписывались в общий стиль. Выдержать всё в духе 20-х, ну ты понимаешь. Это же касается и музыки. Только джазовый репертуар от двадцатых до сороковых, и наивысшего качества.

— Кудрявому – мундштук или трубку, он и так курит всю дорогу, это добавит антуража, — продолжал солидный господин, глядя на сцену, — танцовщицам чёрные чикаго-стар с перьями на голову, платья покороче, блеск, каблуки, ну, ты понял. Как обычно. Гримировать абсолютно всех. Без грима на сцену не выпущу, лично всех сам проверю. Будет несколько видеооператоров, поэтому я прошу отнестись к этому со всей серьёзностью.

Менеджер продолжал записывать.

— Программу увеличить ещё минимум на сто пятьдесят композиций, — строго говорил господин, медленно открывая портсигар, — мне повторы не нужны. Когда все сядут за стол, оставить только пианиста, скрипача и саксофон. Пусть тихо мурлыкают что-то. А потом уже запускай всю банду в первый зал. Духовикам на голову сообрази что-то, котелки или трилби*. Они тут основная мощь, будут в центре, их нарядить по высшему классу.

— Понял, будет сделано...

— Между каждым пунктом программы следи, чтобы гоу-гоу** выскакивали быстро и синхронно, а не как паралитики в предсмертном падении. Когда вынесут торт, пусть оркестр заиграет туш. И в других моментах. Там у тебя галочками помечено где. Я ожидаю от них качества, поэтому и плачу так щедро. Хочу видеть, что они выкладываются по полной, иначе я разгоню всю эту свору далеко и надолго.

— Всё будет в лучшем виде, — с доброжелательной улыбкой отвечал менеджер, закрывая блокнот, — это опытные ребята. Не сомневайтесь.

— Посмотрим... Да, и последнее. Проследи, чтобы вход был только по особым пригласительным, никаких контрамарок и бедных хитрожопых родственников со стороны артистов. Никаких махинаций.

— Разумеется!

Солидный господин удалился сквозь сияющую в темноте дверь в концертном зале театра, обдавая сидевших в пролёте скульпторов терпким запахом дорогого парфюма.

— Серьезный хмырь, — прокомментировал кто-то из них, когда мужчина покинул концертный зал.

— Ага, — отозвался Санни, — и теперь на эту вечеринку хер попадёшь. Слыхал, что он сказал про билеты? Фига с два нам теперь Ленка поможет достать. У них там похоже один бомонд соберётся. Только по пригласительным, вот чёрт...

— Ну а ты хотел по ксерокопии, как в тот раз протиснуться? — рассмеялся кто-то.

— Я, чувак, протиснулся в тот раз не по ксерокопии, а по моему сногсшибательному обаянию, — бодро заметил Санни.

— Ну не всё ж коту масленица, — язвительно заметил бородатый, — думается мне, что этому пухлому похер на твоё «сногсшибательное обаяние».

— Пойду ухо погрею, — быстро сказал Санни, покидая их и исчезая за кулисами.

Приоткрыв дверь в прокуренном коридоре, он тихонько, как мышка проскользнул внутрь гримерки, услышав голос менеджера, который уже инструктировал бэнд. Притаившись рядом с одним из музыкантов, Санни слегка ущипнул его за предплечье, обнаруживая себя и шепча ему приветствие.

— Он реально хочет, чтобы мы выглядели как педики, — возмутился гитарист, негодующе глядя на менеджера.

— Тебе-то не похуй? — спросил тромбонист, — он платит тебе в размере трёхмесячной зарплаты, а тебе все мало, жлоб?

— Костюм-тройка и трилби — это не «педики», — мечтательно отозвался чей-то приятный голос.

— Тебя ж не в стрингах на сцену выгоняют! — поддержал другой.

— Ну, некоторые тут готовы и толчок себе на голову надеть, если это оплатят, — продолжал недовольно бурчать гитарист.

— Мы тебя за кулисы посадим, успокойся, — съязвил кто-то.

— А ещё плюс сто пятьдесят вещей, как тебе? — продолжал негодовать гитарист, — мы там часов двенадцать торчать будем?

— Чувак, он просто сказал, чтобы не было повторов, — спокойно сказал саксофонист, — к тому же, нам с Андрюхой и Мишей надрываться больше, чем тебе. Нам ещё во время жрачки играть.

— Не развалитесь, — сказал гитарист, разведя руками.

— Вот и захлопнись насчёт ста пятидесяти, — отрезал саксофонист.

— А в связи с чем банкет этот? — спросил доселе молчавший контрабасист.

— У его супруги юбилей – 70 лет, — объяснил менеджер, — и она большая поклонница старой Америки и вообще стиля тех годов. Но он хотел бы сделать всё это шикарно и по моде, поэтому он и нанял вас.

— А кто костюмы будет шить? — спросил скрипач.

— В прокате возьмём, — ответил менеджер, — там же где и всегда.

— А гоу-гоу те, что на последней электросвинговой были? Там несколько из них уехали на другой контракт, — сообщил кто-то.

— Разберёмся, — спокойно ответил менеджер.

— Шляпы обязательно надевать?

— Костя, где мои гребанные ноты The Ink Spots?

— Кто на компе в этот раз?

Посыпался град вопросов, на которые никто не отвечал. Санни, улыбаясь, помахал Андрею рукой из своего угла. Все разбрелись по помещению, занимаясь своими делами. Андрей сосредоточенно копался в рюкзаке, собирая вещи, когда проворный Санни оказался рядом с ним, слегка пожимая его руку.

— Скоро Макс приедет, — сказал Андрей, застегивая рюкзак, — поехали к нам, поедим.

— Легко, — отвечал Санни.

Краем глаза он заметил сидящего рядом гитариста, который медленно и очень тщательно зашнуровывал красивые и начищенные до блеска ботинки. Санни на мгновение задержал на нем взгляд, а потом добродушно сказал:

— Здорово, Костян! Не заметил тебя.

Он подал гитаристу руку, которую тот нехотя пожал.

— Как жизнь, Костян? — простодушно продолжал Санни, усаживаясь с ним рядом на диван.

— Нормально, — коротко ответил тот, покончив со своими шнурками.

— Классные ботинки, Кот, — продолжал Санни, мило улыбаясь, — старая добрая классика. Мартенсы, да? Недавно прикупил?

— Пару месяцев назад...

— Тоже такие хочу, — продолжал общительный Санни, — в них по гололёду хорошо. И нога не устаёт. А подошва какая крепкая...

— Ну да...

— Макс уже подъехал, — сказал Андрей, надевая пальто, — идём, Санни.

— Ладно, Кот, давай, увидимся! — попрощался Санни с гитаристом.

Они вышли на улицу в снежную и ветреную непогоду, где в машине их уже ждал Макс. Укрывшись внутри от снегопада, они отправились домой под оживлённые истории малыша Санни, который в своей красной парке с пушистым капюшоном